Кубанские Новости
Общество

Михаил СМАГЛЮК: «Я решил оттопыриться»

Ювелир, художник, реставратор и просто «кубанский Фаберже», как его ласково прозвали в народе, Михаил Смаглюк празднует сегодня

– Михаил, многие давно знают, что вы творили в мастерской исторического музея. И, насколько помню из нашего предыдущего разговора, лучшего места для себя не представляете. Как решили открыть еще и студию?

– Идея, конечно, появилась не вдруг. Я купил помещение и в свободное время сам сделал в нем ремонт. Художникам необходимо пространство для общения. Кроме того, они смогут тут совершенно бесплатно выставлять свои работы. В планах – здесь же создать студию для детей.

– Но ведь это, по сути, благотворительность?

– Называйте, как вам хочется. Хотите спросить, откуда деньги (улыбается)?

– Да, насколько знаю, вы ведь работы свои не продаете…

– Верно, не продаю. Вот у меня есть композиция – серебряный лист гинкго, по которому стекает капля, а в ней – часы, тут же сидит божья коровка. И назвал я ее так: «Божья коровка не знает, когда стечет капля». Ну, это же класс! И у нее, как и у всех моих вещиц, есть своя философия, своя история. А продам я ее и что? Получу бумажки? На кой они мне? В желаниях я минималист. У меня даже есть арт-объект на эту тему – мешочек с крылышками, он летает: как пришли деньги, так и ушли.
Мне ведь и золото не нужно (улыбается). Как мастер, принципиально с этим металлом дел не имею. В основном использую серебро: хочу, чтобы ценили мое искусство, а не материал. А вообще, люблю играть – из ничего, железки там, ракушки, мне интересно сделать вещь. Например, моя серия «Дары моря» – это флакончик для духов из камушков, которые я нашел на берегу. Или кольцо из черного коралла и бирюзы в виде стрекозы. Но у него есть секретик – оно кинетическое. Двигаешь рукой, и стрекозка будто порхает…Что продаю – так это свои картины. Вон я сколько их накрасил, ставить уже некуда (смеется).

– Значит, играть любите. Поэтому от работы во французском ювелирном доме отказались?

– Да, отчасти. Дело было так. Меня пригласила ювелирная фирма, которая тесно сотрудничает с Лувром. Но, понимаете, мне там стали диктовать, что делать. А я этого не люблю. Ведь сегодня я, допустим, хочу отлить кольцо, а завтра – взяться за скрипку. Или камушки нашел, тут же появилась идея браслета в китайской манере «Дзен». Мне вообще близка восточная философия, и эта эстетика нет-нет да и вклинится в мои работы… Мог бы тогда в Париже, наверное, хорошо подзаработать, но этими потенциальными деньгами я как бы расплачиваюсь за свою теперешнюю свободу. Вот, значит, она сколько стоит (улыбается).

– В Лувре-то побывали?

– А как же. И в музее, и в мастерских. Что я могу сказать? Техническое оснащение, конечно, у французов на высоте. Но и мы с руками. Если мне нужен какой-то инструмент, делаю его сам. Смастерил, например, себе станок для гильоширования металла. Он пригодился, когда я создавал реликварий с капсулой кубанской земли – символ власти Краснодарского края.

– Расскажите, как появился реликварий?

– Это был заказ администрации края и связан он с датой – 210 лет освоения казаками Причерноморья. Землю для него взяли на Тамани – места, где они впервые высадились. Кроме реликвария, я создал еще несколько общественно важных вещей: ковчежец с частицами святых мощей преподобных Никона Тмутараканского, Ильи Муромца и Нестора Летописца, булаву для Кубанского казачьего войска…

– Ну и, конечно, пасхальные яйца в духе Фаберже!

– Не люблю я это сравнение…

– Не скромничайте, вас ведь наградили орденом Фонда Карла Фаберже за эти работы. Вот к вам и «приклеилась», видимо, эта фамилия.

– На самом деле и до Фаберже делали подобные штуковины. Но мы сейчас говорим о «яйцах» Смаглюка! Это две, опять же серебряные, миниатюры: войсковой собор Святого Александра Невского и памятник императрице Екатерине II. Я их «сотворил», когда у властей города и мыслей еще не было восстанавливать эти достопримечательности Екатеринодара. Я, можно сказать, первая ласточка – многие в то время о них и не знали ничего. Кстати, с «Екатериной» возникли сложности. На сохранившихся фото с памятника сняли всю бронзу, а на черно-белых снимках не понятно, где камень, где бронза. Как делать миниатюру? Надо же знать рисунок. Помог случай. Работал с нами столяр, и у него нашлось давнее фото: ободранный постамент, на котором стоит уже фигура Якова Свердлова. Забавно, но именно на этой карточке хорошо было видно все рельефы… Обе эти миниатюры – и собор, и памятник Екатерине – экзамен для меня. В них я использовал все техники ювелирного искусства. Специально это делал, чтобы «оттопыриться» – посмотреть, на что я способен.

– Вы ведь еще и музыкальные инструменты создаете. Это тоже проверка для вас?

– Я – человек-оркестр. И для меня все едино – и живопись, и скрипки, и ювелирные украшения, и арт-объекты. Я как механизм, который когда-то завели. Шестеренки крутятся, и получается то, что вы видите. А когда просят – продай скрипку, отвечаю, что не могу, так как делаю квартет (улыбается). И для меня не существует понятия «современное искусство». Если вещь, сделанная в Древней Греции, «без нафталина» и находит отклик в моем сердце, она для меня современна. Вообще, такие древности будоражат мое воображение. Представьте, я, как следопыт, разгадываю техники, приемы, будто бы вторгаюсь в голову мастера, который жил в V – VII веках до нашей эры. Это я уже о своей работе реставратора в музее (улыбается).

– Один археолог как-то упомянул, что раньше люди руками гораздо лучше работали, чем сейчас, когда машины нам заменили многое…

– Да глупости это. Дайте пишущую машинку обезьяне, и она что-то, конечно, настучит на клавишах. Не все меряется технологиями. Считаю, таланты, «головы», как я говорю, были и тогда, есть они и в наше время.

– «Башковитые», то есть? Кого вы такими считаете?

– Леонардо, Дали… Кстати, когда мне в советские времена буквально «из-под» полы показали каталог с его арт-объектами, я был просто поражен. Я ведь тоже их тогда уже создавал. Но, безусловно, нас сравнивать нельзя, Дали – звезда. Есть у меня «изобретение» и по этому поводу. На шарике попеременно показываются слова «Я» и «Ты»: ты не догонишь меня, а я – тебя.

– Михаил, как вы названия придумываете для своих арт-объектов?

– Иногда беру какие-то фразы из Ильфа и Петрова, но чаще придумываю сам.
Попалась мне заслонка от печки, стала она «Железным занавесом». Или вот очки «Небо в алмазах» – мой стеб над гламуром. Стразы и дужки – крючки от общественных туалетов.

– Вам 65. Возраст чувствуете?

– Нет, работа дает адреналин. Чувствую себя на 24.

– Что бы сами себе пожелали?

– Быть здоровым и умным (смеется). А остальное придет в свое время.

Фото Михаила СТУПИНА