В 1973 году английская писательница Айрис Мердок опубликовала роман «Черный принц». Многие читатели, услышав это название, скажут: «Как же, знаем – о том, как стареющий интеллектуал влюбился в двадцатилетнюю девчонку». Некоторые добавят: «Есть здесь такая любовь. Однако интереснее другое – шекспировский Гамлет захватывает сознание главного героя, определяет важнейший знак романа – запрет на счастье».
Лондон, около полувека назад. Писателю-неудачнику Брэдли Пирсону пятьдесят восемь. Выглядит моложе, супруги и детей нет, официально не работает, денег на жизнь хватает. Но даже в таком одиночестве мало тишины. Хочет скрыться от знакомых, уехать на берег моря. Не получается. Поссорился с женой Рейчел друг Арнольд Баффин – тоже писатель, но весьма успешный. Брэдли втянут в скандал. В столицу Британии вернулась бывшая жена Кристиан. Потеряв очередного спутника, жаждет общаться, вспоминать и, конечно, вновь властвовать над Брэдли. Прилипла сестра Присцилла, которая ушла от мужа Роджера и теперь воет о сломанной судьбе. Она прочно обосновалась на территории Брэдли. К нему внимательно присмотрелась потерявшая молодость Рейчел. Она на полном серьезе считает, что им с Брэдли стоит сыграть в позднюю любовь. Присцилла громко жалуется на жизнь, при этом не умолкает шорох от настойчивого приближения давно оставленной жены Кристиан.
«Достали! Разбежались быстро!» – стоило закричать Брэдли Пирсону и все-таки уехать на пустынное взморье. Ведь надо достичь желанного покоя. Он чувствует способность подняться на духовный Эверест, не просто написать очередную малотиражную книгу, но сказать о самом важном, что многолетние переживания и самую тонкую из интуиций переплавит в истинное искусство, явит миру нового Шекспира. Для этого надо быть сильным, а у Пирсона большие проблемы с волей. Вяло, обреченно зависает в чужих конфликтах, неуклюже барахтается в проблемах сестры и ведет разговоры с Джулиан Баффин – дочерью своих друзей. И они моложе Брэдли, что уж говорить о Джулиан. Да он и не собирался, вовсе не думал о таком пути… Просто в ее присутствии развивал любимые темы, конечно, о Гамлете многое объяснял.
Его шарахнула совершенная любовь. Брэдли думал нести огонь в одиночестве, упиваться в молчании чистейшим из чувств, поместить возлюбленную в плотно закрытый мир только своей души. Но проговорился… И она ответила, тоже почувствовала, что любит. Не просто интересуется дядей, которого помнит с младенчества, а не может без него, хочет навсегда, замуж стремится. Они вместе. Она почти счастлива – женщина пробуждается: заботливость, хозяйственность, умение терпеть пессимиста рядом. Он – натуральный дурак: возле радостной души и юного тела мямлит о старости, гнусавит о скоротечности и обреченности лучшего, о близком расставании и роковой ночи. Накаркал – спохватились родители Джулиан, на короткое время оставили в стороне скандал, примчались, отняли у Брэдли свою дочь, объяснили ей, что такое «чувства малолетки».
Брэдли Пирсон, пребывающий в возвышенной депрессии, слышит гул захватывающей его гениальности, вновь собирается написать супертекст, для чего надо, очень надо уехать на берег моря. Но отвечает на телефонный звонок, бежит к Баффинам. А там кульминация – Рейчел убила кочергой мужа. И так все сумела подать прибывшим полицейским… Точнее, так все сложилось… Что виновным был признан Брэдли – часто вел себя неадекватно, погибшему Арнольду завидовал… Брэдли получил пожизненное, в тюрьме написал-таки роман и умер от скоротечного рака. Его исповедь и составляет основной объем «Черного принца».
Гамлет здесь причем? Черный принц – одно из имен шекспировского героя. В его судьбе можно вычитать многое – и дивный героизм бесстрашного борца со злом, и торможение мыслящего человека, обреченного погрузиться на глубину одинокой души. Мердок сигналит нам: великая и одновременно вампирическая трагедия Шекспира способна говорить с интеллигентом на особом, тайном языке. Гамлет перестает быть определенным персонажем, участником конкретного конфликта и превращается в могучее сознание. В нем красота тяжелых мыслей сливается с предчувствием беды, и ожидание несчастия, какой-то последней катастрофы становится творческим состоянием. Ты управляешь мирами и умираешь в один и тот же момент. Ты уже не можешь расстаться с интуицией страдания – это ведь так высоко! Ты не ищешь пути к свету, ты находишь только слова, способные сделать тьму совершенной, неповторимой в своей поэзии. Ты ласкаешь свое несчастие – как ребенка.
__.__
В границах шекспировской трагедии принц сконцентрировался на методах мести и ее относительности. В романе Мердок – на любви. Любовь, следуя логике Гамлета, не там, где просто, где можно. Любовь – там, где нельзя и не нужно.
__.__
Вот что говорит нам Брэдли Пирсон, сопрягающий творчество с обязательной жизненной неудачей: «Я знаю, что жизнь человеческая ужасна. Знаю, что она ни в чем не подобна искусству. Я не исповедую никакой религии, только верую в собственное предназначение… Бог, если бы он существовал, смеялся бы над своим творением. В то же время нельзя отрицать, что жизнь страшна, лишена смысла, подвержена игре случая, что над нею властвуют боль и ожидание смерти. Из этого и рождается ирония, наше опасное и неизбежное орудие… На улице перед глазами у меня кипела чернота. Солнце, пробившись сквозь туманное облако, слепило меня. Встречные люди вырастали высокими черными силуэтами и проплывали мимо, как призраки, как ходячие деревья. Я слышал, что они идут за мною. Слышал их шаги еще на лестнице. Но не оборачивался. Мне было тошно… Неуверенность всего более характеризует это животное по имени человек…» (перевод И. Бернштейн, А. Поливановой).
Зануда? Как сказать… Это одно из лиц главного героя «Черного принца». Второе лицо – Брэдли-Гамлет: надо использовать внешний хаос, чтобы поселиться там, внутри себя, куда присциллы и арнольды, рейчелы и кристианы не имеют доступа, не могут открыть самую важную дверь. Они хотят выпотрошить, сделать из тебя чучело свободного человека. Есть ли другие? Брэдли – почти бессознательно – замечает, как юная Джулиан бросает цветочные лепестки под колеса проезжающих автомобилей, как она перерезает веревку, отпуская на волю воздушный шарик. А ведь у женщины лишь один жест в арсенале – захватывает или освобождает… Неужели Джулиан – именно та, кто может принести свободу?
Вопрос мог и не оформиться. Да попросила Джулиан опытного словесника поговорить о «Гамлете». И Брэдли включился – сначала нес всякую фрейдистскую чушь (в романе она имеет значение), потом стал вещать словно из транса, когда и сказанное впечатляет, но еще больше действует молчание, висящее за пределами грозной речи. «Все существо Гамлета – это слова… Это книга, бесконечно думающая о себе», – вроде бы в наблюдениях Пирсона нет поражающей энергии. Однако присутствует магия специальной концентрации. Пирсон, и Джулиан – не колдун и жертва. Оба оказываются в плену у Гамлета. В границах шекспировской трагедии принц сконцентрировался на методах мести и ее относительности. В романе Мердок – на любви. Любовь, следуя логике Гамлета, не там, где просто, где можно. Любовь – там, где нельзя и не нужно.
«Я любил, и радость любви заставила меня забыть о себе. Я очистился от гнева, от ненависти, очистился от всех низменных забот и страхов, составляющих наше грешное «я». Достаточно было того, что она существует и никогда не станет моей. Мне предстояло жить и любить в одиночестве, и сознание, что я способен на это, делало меня почти богом», – вот так! Гамлет – как соблазнение. Не Джулиан соблазнил Брэдли Пирсон – себя.
От такого захватывающего чувства начинает мутить во время концерта, рвет на улице, куда Брэдли едва успел выбежать. «Ты говоришь, что любишь меня, но я тебя совершенно не интересую…» – догадывается Джулиан. Впрочем, пока она не в претензии и пытается сделать все необходимое, чтобы совместность состоялась – вопреки возрастному барьеру, козням родителей и прочим трудностям. «Ты женишься на мне, Брэдли? – Что ты, любимая, мы ведь обречены, все самое лучшее не бывает долгим… – Брэдли, у нас весь общая радость, на тебя и меня снизошло… – Дорогая, не могу жить настоящим, беды ближайшего будущего уничтожают счастье вот этого мгновения». Скажи, мужик, проще и честнее: так хочу быть Гамлетом в современном костюме, что ты мне, милая, мешаешь. Значит, без тебя не могу, но с тобой не могу еще больше.
Писатель Брэдли Пирсон, мечтающий о великом творении не меньше, чем о большой любви, должен понимать: когда они признались друг другу, повествование моментально глупеет. Точнее, перестает быть литературой, желает воплотиться в обыденности и, конечно, осветить ее лучами лучшего из чувств. А ведь Пирсон не просто писатель, писатель – его друг-враг и отец возлюбленной Арнольд, штампующий книги на станке мнимого творчества. Брэдли не текст хочет написать, а себя создать как фантастический по качеству сюжет. Превращение неказистой жизни в произведение искусства, в трагическую историю – его главная задача. Поэтому, даже когда кружится голова от счастья, ему хочется побыть одному. Спрятаться примерно от такой мудрости: «Брак – это долгое плаванье в тесной каюте. Естественно, нервы сдают. В каждом женатом человеке сидит скрытый зверь, иначе просто не может быть». Уверенное пребывание в неуверенности – его стиль. И стиль Гамлета, который оккупировал Брэдли Пирсона. По его просьбе.
__.__
Гамлет перестает быть определенным персонажем, участником конкретного конфликта и превращается в могучее сознание. В нем красота тяжелых мыслей сливается с предчувствием беды, и ожидание несчастия, какой-то последней катастрофы становится творческим состоянием. Ты управляешь мирами и умираешь в один и тот же момент.
__.__
«Своеобразие «Гамлета» в том, что это великое произведение, каждый читатель которого отождествляет себя с главным героем», – читаем в романе Айрис Мердок. Главный враг шекспировского принца – Клавдий. Он – начало беды: убил своего брата и отца Гамлета, женился на его матери, занял Гамлету предназначенный трон. Есть ли свой «Клавдий» у Брэдли Пирсона? Это суета земная – все, что мешает выехать на берег моря, остаться одному – вместе с искусством, разумеется. «Быть – значит представлять, играть. Мы – материал для бесконечных персонажей искусства, и при этом мы – ничто. Единственное наше искупление в том, что речь – божественна», – при торжестве подобной философии пошловатая сестрица и не слишком гениальные друзья должны раздражать. Часто поклонники Гамлета своеобразно воспринимают шекспировского принца, усиливая его аллергию на человека.
Важную мысль озвучивает Кристиан, бывшая жена Пирсона: «Ты всегда был немного похож на Дон Кихота». Этим шансом герой не воспользовался. Дон Кихот – безумная любовь к людям, стремление спасти каждого несчастного, служение религиозной идее, вера в преображение мира. Пустынным Гамлетом быть легче. С ним Брэдли Пирсон и умер. Как и миллионы хороших людей, установивших запрет на счастье.
ЦИТАТЫ
