– «Внимание, говорит Москва! Передаем важное правительственное сообщение. Граждане и гражданки Советского Союза! Сегодня в 4 часа утра без всякого объявления войны германские вооруженные силы атаковали границы Советского Союза…»
В Музее Российской армии вам могут включить эту радиозапись, и, как в тот трагический день, снова мороз по коже…
Я встречал множество людей, которые воспроизводили свои личные обстоятельства и ощущения от того оглушающего известия. Почти никто из них не воспринимал его как начало величайшей трагедии для страны и народа. И уж точно никто не думал, что битва за свободу и независимость растянется на долгих четыре года.
Уже вечером того дня тысячи людей толпились возле ступеней военкоматов, желая взять в руки оружие и добровольно встать на защиту своей Родины. С того дня, по удивительному совпадению для всей бескрайней страны – яркому и солнечному (враг рассчитал все точно, выбирая для нападения расслабленную воскресную ночь), прошло 76 лет. Уже мало кто сегодня знает и помнит, как все было. Как в реальности «вставала страна огромная», поднимаясь в полный рост против ненавистного врага и, скажем правду, объединенная тогдашним правительством под руководством Сталина.
Увы, сегодня со всех сторон бегут профессиональные провокаторы, причем даже из стран, которые от захватчиков освобождала Красная Армия. Один за другим пытаются переплюнуть друг друга во вранье и злобных выдумках. А ведь если взглянуть на нынешнюю политическую палитру, то много похожестей находишь с той далекой порой, те же вопли о генетической агрессии русских и угрозах их нападения на чужие территории. Те же управляемые «голоса», что не устают выстраивать предположения об обреченности соседей России, если «натовские» поджигатели не станут эшелонами доставлять им военную технику. Те же прикормленные правительства, выстроенные в шеренгу с протянутой рукой за американской милостью, забывшие, чем закончились для них такие же сговоры с Гитлером.
Сегодня существуют целые институты, препарирующие нашу победу только с одной целью – опорочить, оболгать, вбить в молодые головы дикие выдумки о том, чего не было, да и быть не могло. Один из самых расхожих артефактов – то, что, получив известие о германском вторжении, Сталин сбежал, запил и нашли его на третьи сутки, чуть ли не под пистолетом доставив в Кремль.
Опираясь на документы, я хочу воспроизвести последние мирные часы сталинского кабинета. В 2008 году были впервые опубликованы записи дежурных секретарей приемной И. В. Сталина за период с 1924 года по 9 марта 1953 года, в сущности, по день его смерти. В этих дневниках с точностью до минуты зафиксировано время пребывания в главном кремлевском кабинете всех его посетителей. Записи эти почти сразу превратились в библиографическую редкость, ибо изданы тиражом всего в 350 экземпляров. Почему так, не знаю. Хотя именно эти сухие цифры и узнаваемые фамилии звучат сегодня как суровая и непроходящая правда – что и как было в действительности.
Итак, поздний вечер 21 июня 1941 года (то есть за несколько часов до начала войны), кабинет Сталина. Прием начался в 18 часов. Первым входит заместитель председателя Совнаркома (то есть правительства) Молотов и пребывает почти до самого конца суток, до 23 часов.
Через 38 минут после Молотова вошли: председатель Комитета обороны маршал Ворошилов, нарком (министр) внутренних дел, Вознесенский, заместитель председателя Совнаркома Берия, Нарком Военно-морского флота, член политбюро Маленков, Нарком обороны адмирал Кузнецов, маршал Тимошенко, генерал Жуков, первый заместитель наркома обороны маршал Буденный, начальник политуправления Красной армии и Сафонов, заместитель прокурора СССР Мехлис.
Обсуждали вероятность нападения немцев, ибо у Сталина еще сохранялась какая-то иная надежда. Ему казалось, что Пакт о ненападении, подписанный с Германией не так давно в Кремле, что-то, но значит. Однако в ночь с 20 на 21 июня пограничную реку Прут переплыл немецкий солдат и сообщил, что частям, сосредоточенным по ту сторону границы, уже передан приказ о наступлении.
– Война начнется с минуты на минуту! – уверял ефрейтор 74-й пехотной дивизии, бывший рабочий ткацкой фабрики из предместья Берлина.
– А вдруг провокатор? – думалось в Кремле. Но военные настаивали на приведении вооруженных сил в полную боевую готовность… На том в полночь и расстались, а через четыре часа Тимошенко и Жуков первыми узнают, что началась массированная атака советских территорий.
… В 3 часа 07 минут 22 июня мне позвонил командующий Черноморским флотом адмирал Октябрьский и сообщил о приближении к Севастополю большого количества неизвестных самолетов, – впоследствии вспоминал Георгий Жуков. – Я задал ему всего один вопрос:
– Ваше решение?
– Встретить самолеты огнем ПВО флота.
– Действуйте и доложите своему наркому…
Еще через 27 минут звонок начальника штаба Западного округа Климовских:
– Немцы бомбят города Белоруссии…
Три минуты спустя докладывает Командующий Прибалтийским военным округом генерал Кузнецов:
– Под ударами гитлеровской авиации горят Каунас и Рига…
В Москве глубокая ночь, когда Жуков по ВЧ звонит на сталинскую квартиру. Телефон молчит. Звонит беспрерывно, пока не раздается сонный голос начальника охраны, генерала Власика…
– Соедини меня с товарищем Сталиным.
– Он спит…
– Буди немедля: немцы бомбят наши города…
Через несколько минут трубку взял Сталин. Выслушав доклад Жукова, долго молчал, а потом сказал:
– Приезжайте с Тимошенко в Кремль. Скажите Поскребышеву, чтобы вызвал всех членов политбюро…
Согласно записям секретарей приемной, работа 22 июня началась в 5 часов 25 минут. Первыми прибыли Молотов, Тимошенко, Жуков, Мехлис, Берия. Вскоре стали подъезжать другие: Маленков, наркомы Микоян, Каганович. Снова вспоминает Жуков:
– Сталин был бледен и сидел за столом, держа в руках ненабитую табаком трубку… Мы доложили обстановку. Сталин недоумевающе спросил:
– Не провокация ли это немецких генералов?
– Немцы бомбят наши города на Украине, в Белоруссии и Прибалтике. Какая же это провокация?.. – ответил Тимошенко.
– Если нужно организовать провокацию, – сказал Сталин, – то немецкие генералы бомбят и свои города… – И, подумав немного, продолжил: – Гитлер наверняка не знает об этом…
Он еще оставлял надежду, что фюрер, который недавно подписал Пакт о ненападении, сам разберется, что происходит с вермахтом. Сталину так был необходим мир, хотя он и понимал, с кем имеет дело. С негодяями и подонками, которые втягивали Европу, а затем и весь мир в невиданную бойню. Ему надо было еще несколько месяцев спокойствия, чтобы подготовить страну к несомненным испытаниям, но иллюзии вождя окончательно рухнули, когда через час германский посол граф фон Шуленберг попросил принять его для срочной аудиенции.
На встречу поехал Молотов. Вскоре, вернувшись, подтвердил:
– Германское правительство объявило нам войну…
– Сталин молча опустился на стул и глубоко задумался, – вспоминает Жуков…
В полдень всеобщей тревогой загудели репродукторы всей страны. У микрофона Вячеслав Молотов.
Он тогда сказал:
– Это неслыханное нападение на нашу страну произведено, несмотря на то, что между СССР и Германией заключен договор о ненападении… Вся ответственность за это разбойничье нападение целиком и полностью падает на германских фашистских правителей… Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!..
Слова радиообращения Советского правительства звучали как набат, как приговор, который обжалованию не подлежит. Страна вставала в военный строй.
Тринадцать возрастов призывались в армию. Уже на следующий день, согласно Указу Верховного Совета СССР, Краснодарский край оказывается на военном положении. Начались массовая запись добровольцев и формирование отрядов народного ополчения. Промышленность и сельское хозяйство переходили на оборонные заказы.
Комсомольцы Новороссийска выступили с инициативой сбора средств на танковую колонну «Кубанский комсомолец», по просьбе ветеранов Гражданской войны бюро крайкома ВКП(б) приняло решение о формировании кавалерийского казачьего корпуса из добровольцев – казаков и адыгов, без ограничения возраста. Это важно подчеркнуть, ибо в мае 1945 года именно кубанские казачьи полки поили коней из Эльбы, а 24 июня 1945 года шли в строю Парада Победы по Красной площади.
Сегодня снова и снова, как в тот самый первый победный день, над страной будет звучать метроном «Минуты молчания» в память о трагическом июне, в память о всех тех, кто отдал жизнь за Родину, чьи «бессмертные» полки, дивизии, армии каждый май шагают плечом к плечу с новыми поколениями. Все это еще раз подтверждает истину, которую (как потом оказалось) в том же июне пытался внушить своему фюреру германский посол в Москве граф Шуленберг:
– Россию победить невозможно!..
Когда Гитлер это понял, то, как гадюка, что в минуты отчаяния жалит всех подряд, не нашел ничего лучшего, как за полгода до полного разгрома рейха повесить своего бывшего посла в Москве на рояльной струне в берлинской тюрьме под названием «Плетцензее»…
Очень поучительный, кстати, пример для всех нынешних фюреров и тех, кто «чистит» себя под них.
