Кубанские Новости
Общество

«Иди и смотри!»

Наш спецкор уверен, что нашел лекарство от духовной болезни.

В прошлую субботу у российских либералов был большой праздник – годовщина убийства Бориса Немцова. Именно праздник! Потому что сам погибший был всего лишь фоном, поводом собраться, пройтись маршем по центру Москвы перед камерами, запостить свои фотки в надежде получить тысячи лайков, что-то там прокомментировать, крикнуть «Слава Украине!», наконец.

Это показушное повторение лозунгов, с которых начался государственный переворот в Киеве, а потом и война в Донбассе, обматывание себя любимого в жовто-блакытный прапор и скандирование «Свободу Надежде Савченко!» – все это резануло больше всего. Нет, причина такой острой любви к «незалежной» понятна. Для них Украина хорошая, потому что Россия изначально плохая. Там – торжество демократии, светлый и чистый, аки эльфы, майданный народ, свергший диктатора и строящий европейское будущее. И уже бы построивший, если бы не агрессия «темной» немытой России, где сплошной ужас и бесконечный мрак. А все, что не укладывается в их стройную концепцию мироздания, они просто не хотят знать. Поэтому закрывают глаза, уши, отключают все органы чувств, чтобы только, не дай бог, не заметить, как донецкие дети становятся ангелами.
Если же случайно придется это заметить, то оправдываются, что на войне всякое бывает, а войну начал Путин со своими конно-подводными бурятами, и вообще – все это неправда, а если и правда, то сепаратисты сами себя обстреливают. Им хорошо живется в хрустальном шаре своих убеждений, сквозь который реальная жизнь не просочится, не промелькнет и даже эхом не отзовется. Даже эти, обычные донецкие истории.

Есть такой поселок на юге Донбасса, Тельманово называется. Небольшой райцентр в 10 километрах от линии фронта. Там жил мальчик, 4-летний Ваня Нестерук. В июне прошлого года, когда он играл в песочнице, метрах в 15 от него упал украинский «Град». В больницу его принесли на руках. Сначала он плакал от боли. Потом перестал. Сказал отцу: «Я немного полежу, и мы пойдем домой». А потом умер. Мне об этом рассказывали медики «Скорой помощи». И рыдали. Это до сих пор невозможно вспоминать. Не то чтобы спокойно, а просто вспоминать.

Или другая история. Ее будничным голосом рассказал мне 7-летний мальчуган Никита Аниськин, который с мамой уже больше года живет в бомбоубежище шахты «Октябрьской» в Донецке: «Когда мы бежали из дому, то попали под «Град». Рядом упали две тети, их осколками убило. А я растерялся, не знал, что делать, и закричал. Меня мама собой закрыла».

Или этот рассказ директора одной из донецких школ: «К нам должны были прийти двое деток, которые учились в Марьинке. А потом куда-то пропали. Я звоню домой, а отец отвечает, что 31 августа они похоронили маму. Украинский снайпер… И дети сегодня пришли в школу. Младшая девочка, второклассница, бросилась ко мне, ручонки расставила, обнимает, целует, а я понимаю, что она в каждой женщине маму видит!..»

Наконец, исповедь жительницы Иловайска о том, что у них творили украинские «патриоты». В 14-й школе города в спортивном зале от обстрелов прятались мирные жители, а рядом, в раздевалке, была пыточная комната. «Когда Игоря забрали нацики, его жена у них все спрашивала: «Где мой муж?» – «Найди себе другого», – отвечал их командир. А потом в какой-то момент он пришел с церковной свечкой и сказал: «Зажигай!» И повел ее туда. Там несколько тел лежало: «Выбирай своего!»

Это только малая часть всей той трагедии, которая происходит в Донбассе и которую любители нынешней майданной Украины просто не хотят замечать. И ради Вани Нестерука никто из них на марш не выйдет, потому что они добровольно ослепли, оглохли и онемели. Думаю, что от этой духовной болезни есть только одно лекарство. Взять их и отвезти в Донецк. В Горловку, Дебальцево, Иловайск, Докучаевск, Саханку… Там, на моей Родине, есть много мест, обладающих уникальными терапевтическими свойствами. Вот прямо так брать, связывать и насильно показывать, чтобы не говорили, что не видели. Потом опять показывать и опять, и опять, и опять. До тех пор, пока не закричат, как главный герой «Дюны»: «Я – боль!»
Лично мне любого дня, проведенного в одном из таких мест, хватает, чтобы вечером, готовя материал об увиденном, тихо сдыхать. Сам я – человек неверующий (просто так получилось), но в таких случаях вспоминаю одну и ту же фразу из «Апокалипсиса»: «И когда Он снял четвертую печать, я слышал голос четвертого животного, говорящий: иди и смотри. И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя «смерть»; и ад следовал за ним».

Хотя мои донецкие друзья сомневаются, лично я уверен, что многим из них это помогло бы. Одна беда: в «тоталитарной» России насильно это сделать не получится, а сами он не поедут. Иначе как тогда кричать «Слава Украине!