В детстве мы все играли в войнушку. Компьютеров с их прелестями в виде различных стрелялок и «Танчиков» еще, слава богу, не было, поэтому мальчишеские бегалки по улицам с игрушечными пистолетами проходили в реальной жизни. Чуть только теплело, и пацаны сбивались в стайки, чтобы изображать из себя персонажей военных фильмов. Чапаева, Павку Корчагина или Штирлица. А для достижения стопроцентного сходства некоторые еще и требовали от матерей, чтобы они бинтом перевязывали головы. Типа раненные. Сердобольные старушки, наблюдавшие за малолетними геройскими героями, падали в обморок от такого антуража. Но что нам было от их женского ужаса, когда на кону стояло уважение и зависть других участников баталий!
В эти дни, когда обязательно нужно было разбиться на две команды, дело доходило до драк: никто не хотел изображать гадов - фашистов. Сколько себя помню, никогда не набиралось «немецкой» команды. И вполне понятно почему. А вот на красных – белых разделиться было вполне возможно. Конечно, лучше было быть Щорсом, который идет под знаменем. Но на худой конец – и деникинцем быть не зазорно. Сейчас, вспоминая все это, в сотый раз удивляюсь. Почему? Никаких более-менее нормальных персонажей Белого движения, мы естественно, не знали. Коммунистические пропагандисты в кинематографе отрабатывала свой хлеб на «пять». Но все равно, каким-то непонятным шестым чувством мы осознавали, что не все так однозначно. А главное: и те, и другие были «нашими», русскими. Фашисты, по определению, быть ними не могли, а вот колчаковцы могли. Опять же Гришка Мелехов из заумного и непонятного взрослого фильма. Он кто? Какого цвета? Почему так?
Уже потом, когда колесо истории снова раскрутилось, как будто в руках пьяного шкипера, на нас свалился новый ком информации. Нам этот раз о благородстве и подвигах белых офицеров, оставшихся верными присяге, военных талантах их генералов. А адмирал Колчак, судя по фильму, вообще, оказывается, был гением мысли и отцом русской демократии. Но как это у нас заведено, новая правда обязательно должна очернить старую. И теперь чуть ли не из каждого утюга льются рассказы о маниакальной жестокости комиссаров и красном терроре, поглотившем Россию. Дело доходит до того, что в Питере устанавливается мемориальная доска маршалу Маннергейму. И не важно, что он был союзником Гитлера в Великой Отечественной и в том числе на его совести гибель сотен тысяч жителей блокадного Ленинграда. Главное, что раньше Карл Карлович был блестящим гвардейским офицером и верным слугой Николая Второго.
Да и исторический портрет Николая, на самом деле, абсолютно другой. Оказывается, что это – не самый никудышный царь среди Романовых, проигравший все войны, в которые ввязывался сам и толкал страну. И не слабый бестолковый правитель, эдакий Горбачов на троне, которому не хватило сил и мудрости удержать Россию от сползания в пропасть. Он, оказывается, достойнейший человек, который из-за своей мученической смерти причислен к лику святых. Говорят, что сегодня в знак святости даже его бюст замироточил. Так что никакой он не Кровавый, а любимый всем народом.
Правда, за кадром остаются вопросы. Например, почему отречение такого замечательного императора было воспринято российским обществом с огромный облегчением и даже воодушевлением? Почему на защиту самодержца сто лет назад не двинулась хотя бы одна рота верных ему солдат под командованием молодца штабс-капитана? Почему даже генералы-монархисты, в будущем – военачальники Белой армии, даже пальцем не пошевелили, чтобы спасти государя от будущей Голгофы? И даже его родственник, английский король Георг, отказался принять Николая и его семью в Великобритании? В конце концов, почему трагическая гибель его деда, Александра Второго, одного из самых великих русских царей, не получила такого резонанса среди нынешних жителей нашей страны?
Впрочем, не об этом речь. В конце концов, «богу – божье, а кесарю – кесарево». Просто и в этом потоке «новой правды» сознание любого нормального человека цепляется за спасительный якорь детства. Потому что Павка Корчагин как собирательный образ комсомольцев двадцатых годов или Буденный с Котовским, или Ленин с Цурупой, первым наркомом продовольствия, который упал в голодный обморок после того, как привез эшелон с хлебом для рабочих Москвы, они ничем не хуже генерала Корнилова, марковцев и белоказаков. Обе стороны страшнейшей гражданской войны не щадили себя и уже тем более врагов в боях за счастье народа и страны. И все они – плоть от плоти наши. Другое дело, что эта апокалипсическая битва, где нет виноватых и все правы, чуть было не уничтожила любимое им Отечество.
Я частенько задаю себе вопрос: на чьей стороне был бы 99 лет назад, в 1918-м? И если честно, не нахожу однозначного ответа. Если во главу угла поставить социальную справедливость, то, наверное, пошел бы в Первую конную армию Буденного. Если – традиции и величие России – записался бы добровольцем в отряд Дроздовского. А может бы метался между двумя сторонами, как Рощин в «Хождении по мукам».
Одно знаю точно. Благодаря горькому опыту предков, прекрасно осознаю, что в ситуации, когда брат идет на брата, проиграют оба. Никакие светлые идеи не стоят самой страшной в мире кровавой вакханалии. И если кто-то сегодня ради счастья народного снова начнет звать Русь к топору, то слушая эти прелестные речи нужно осознавать, что им, как говорил Петр Аркадьевич Столыпин, не нужна великая страна, а нужны великие потрясения. А нам?..
