НЕСБЫВШИЕСЯ МЕЧТЫ ИВАНЫЧА
Бриньковская нежилась в лучах весеннего солнца. Оно не было еще горячим. И посидеть на воздухе, под его лучами, вдохнуть густой аромат цветущих вишен, напоенных морским бризом, было в самый раз. Просто «жуткое» удовольствие, как отметил Василий Агеев, обычный житель своей станицы, уютно примостившийся на лавочке возле своего двора. Кошка Мурка тоже, как и его хозяин, «вкушала» уже настоящее весеннее тепло, сладко прищурив глаза то ли от ярких лучей, то ли от шершавой хозяйской ладони, нежно поглаживающей ее.
Знакомимся. Обращаюсь к станичнику по имени-отчеству. А он машет рукой, дескать, брось, не надо церемоний. Зови просто Иванычем, а еще лучше садись рядом на лавочку, о жизни потолкуем. Присел, конечно. Как тут не откликнуться на такое гостеприимство. Разговор вяжется сам собой:
— Сижу, вот, на лавочке, косточки грею, — говорит он, — а сам все думаю, как там моя сестричка в Луганске. Кто ж мог подумать, что такая беда придет.
И замолкает. Воздух вдруг режет стальной рокот реактивных двигателей. Пара истребителей гордо проносится над разнеженной станицей. Иваныч запрокидывает голову и долго всматривается в небесную синеву, в которой не только растворились серебристые «птицы», но и растаял грозный рокот мощных турбин.
— Самолеты любишь, Иваныч? — неожиданно сам для себя задаю, в общем-то, дурацкий вопрос.
А Иваныч, тихо-тихо, будто шепотом, как о самом сокровенном, говорит:
— Еще как люблю! Ты прямо в точку попал.
А потом рассказал историю из своей юности. Очень мечтал стать летчиком. Не просто мечтал, грезил. И уже в выпускном классе на 23 февраля, на спор, искупался в Азовском море. Заболел воспалением легких. Сколько после этого не проходил медкомиссий для поступления в летное училище — всегда рубили, что называется, на корню. Так что с мечтой о самолетах пришлось расстаться. Более 30 лет отработал шофером. Теперь вот на солнышке греется. Что еще осталось, как отдыхать на лавочке да на жизнь смотреть. Пока писался материал, пришло известие, что Василий Иванович ушел из жизни. Светлая память станичнику.
А жизнь бьет ключом сразу через дорогу, за ажурным забором. Детский гомон из детского сада доносится и до нас. Полный двор детворы. Будущее станицы Бриньковской.
ДВОРЕЦ ИСТОРИИ
А прошлое и настоящее совсем рядом, в суперсовременном музее. Надо признаться, выглядит все как-то даже неожиданно. Обычно что там, по станичным масштабам — ну, домик какой-нибудь выделят для экспонатов. А тут современное, с европейской отделкой здание. Да еще с мультилифтом. Да-да, где такое найдешь? Выходит, только в Бриньковской.
Директор музея Татьяна Бутко гостей встречает радушно. К нашему разговору тут же присоединяется Владимир Винокуров. В свое время окончил КубГУ, тридцать лет преподавал в школе историю и кубановедение. Теперь на пенсии. А уж в музее его звания ой как пригодились. Татьяна Александровна называет его не иначе, как хранитель фонда музея.
Ну как тут сразу не начать со 120-килограммовой белуги. Это чучело, конечно, к великому сожалению. Но дух захватывает все равно. Перечислять других обитателей бейсугских плавней особого смысла нет. Белуга все равно непревзойденный экземпляр.
А вот фотографии более чем полувековой давности. «Рыбаки на привале» называется. Ну, привал, значит, за обедом. Техслужащая музея Марина охотно присоединилась к нам в качестве гида. Фотография с рыбаками действительно редкая. И обед у рыбаков, поясняет она, не из разряда — щи да каша — пища наша. Тогда в Бейсугских лиманах водились обитатели куда покруче, чем тарань, судак да жерех. А еще кабаны, фазаны, утки. Рай земной, да и только. Вот только всего этого сейчас поубавилось. Хочется надеяться, что пока.
РОДИНА ГЕРОЯ
А на другой фотографии уже современная история. Она называется так: «Под крылом самолета — «Старый Бриньков». Фото впечатляет. Современный Су над лиманами и станицей, напоенными историей. А начиналась Бриньковская ровно 200 лет назад. Как раз в эти дни. Глава сельского поселения, Герой труда Кубани Василий Лоза еще до посещения музея успел нам рассказать, что станица живет этим событием. Праздник будет грандиозным. Только не сейчас. Его решили перенести, ориентировочно, на сентябрь. Как раз и урожай в основном уберут, и станичникам посвободней будет.
— Ну а ваши старые друзья прилетят? — пользуясь случаем, спросил у Василия Анатольевича. Друзья — это пилотажные группы «Русские витязи» и «Соколы России».
— Да как же без них, родненьких! — широко улыбается Лоза. — Это уже стало традицией, когда на день рождения станицы, а мы пытаемся всегда совместить две знаменательные даты — эту и день рождения нашего великого земляка, Героя Советского Союза, летчика-испытателя Григория Яковлевича Бахчиванжи.
Ну вот и разгадка, почему и какая такая честь, что в кубанскую станицу прилетает элита российской авиации. Прилетают соколы, конечно, на военный аэродром под Приморско-Ахтарском. А летная программа со всеми там «бочками», «этажерками», «ромбами», «кобрами» — это уже достояние станичников — земляков героя. В центре станицы в честь знаменитого летчика-испытателя сооружен мемориальный комплекс. На высоком пьедестале бронзовый Георгий Яковлевич в полный рост. Вот и отдают ему дань глубокого уважения и бриньковцы, и асы России. Бахчиванжи испытал десятки самолетов различных конструкций. Еще в предвоенные годы установил несколько мировых рекордов высоты и скорости. С начала войны был летчиком-истребителем полка особого назначения. В воздушных боях сбил пять вражеских самолетов. Было бы и больше, но уже в начале августа 1941 года Бахчиванжи был отозван с фронта в научно-исследовательский институт. А в мае 1942 года Григорий Яковлевич совершил первый полет на самолете-истребителе с ракетным двигателем. На седьмом по счету полете он погиб. Ценой собственной жизни Бахчиванжи достиг невиданной по тем временам скорости — 800 километров в час. Но из пике, в которое свалился истребитель, выйти не смог... Наш первый в мире космонавт Юрий Алексеевич Гагарин так оценил его испытательскую работу: «Без полета Бахчиванжи может быть, и не было бы 12 апреля 1961 года».
КАК ОБЪЯТЬ НЕОБЪЯТНОЕ
Это об истории станицы. В 1783 году командующий Кубанским корпусом генерал-майор Бринк препровождал семьи бессарабских татар на земли Кавказского края и, заболев, остановился в урочище. Здесь он умер и был захоронен, а местность стала называться «Урочище Бринка». А в середине 1815 года Черноморская войсковая канцелярия по указу императора выдала открытое предписание. Оно до сих пор живо, а теперь уже и оцифровано для будущих потомков. В предписании перечисляются имена 25 казаков, жительствующих хуторами по Усть-Бейсугу при урочище, названном «Бриньков», которым надлежало «содержать караул и истреблять всякого рода злодеев и праздно шатающихся людей».
Спустя четыре десятилетия было подано ходатайство генерал-адъютанта князя Воронцова об образовании в Черноморском казачьем войске новой станицы Бриньковской. А еще через два года в ее истории случился знаменательный день. Государь-император «высочайше соизволил утвердить» положение об образовании станицы Бриньковской.
Навстречу с нами пришел потомственный казак Владимир Негляд. Он из рода казаков, которые в свое время основали станицу. Пришел чисто выбритый, в белой рубашке под пиджаком и с родословной в руках. Листаем увесистый альбом, рассматриваем древо родословной Неглядов. Владимир Сергеевич глубоко вздыхает:
— Раньше Негляды больше родычались, а сейчас все заняты стали.
Сейчас он на пенсии, но дома не сидит. Детям помогает. Взяли в аренду одну из Бриньковских балок. Сторожевал. Хотели все вместе рыбу разводить, но воды меньше стало. Родники истощаются, что ли? Выразил надежду, что климат поменяется и все вернется на круги своя.
А потом вдруг вспомнил тетку, которая жила с ними по соседству. Александрой Никитичной звали. Народный самородок. У Негляда как-то нарыв на ноге был, долго не заживал. Так Никитична дала ему, как он выразился, комок пластилина. Ну, вещества какого-то, как пластилин. Приложил к болячке, и почти на глазах все затянулось.
А про будущего Героя Советского Союза летчика-испытателя Григория Бахчиванжи, когда он еще пацаном был, целительница так сказала, продолжу словами Владимира Сергеевича:
— Тоди еще сказала, что он будет с неба зирки (звезды) зрывать.
Так оно и получилось.
Негляда-старшего, отца Владимира, Сергея Георгиевича, ранило в Германии. Рассказал сыну про реку, одетую в гранитные берега, как тонули в ней две немецкие девочки. Как не думая ни секунды, кинулся за ними в воду. Спас обеих. Вытащил на берег. Сидит мокрый. Немцы стали собираться, гражданские. Благодарят. Кто-то шнапс притащил, для согреву, по-нашему. Немец сам первый выпил, дескать не отравлено, а потом уже налил стакан Негляду-старшему.
Держит в руках Негляд-сын родословную своей семьи. Книгу можно писать. Писать — не переписать. А еще фамилия Негляд — третья в реестре Запорожского войска. И, как добавил Владимир Сергеевич, сразу в трех куренях.
Про Сергея Кравцова, заместителя директора Приморско-Ахтарского кадетского корпуса по военно-физической и воспитательной работе уже с первого взгляда можно сразу сказать — орел! Грудь в крестах и орденах. А одна медаль, из последних, за Крым. За него и начали говорить. Батька-атаман к себе вызвал. Так и так, Сергей, собирай харчей на трое суток и в Крым! Вот тогда с отрядом Кубанского казачьего войска и попал он на Турецкий вал. На том участке границы со стороны Крыма ее охраняли несколько беркутовцев. А с украинской стороны въехать в Крым готовилась целая колонна. Этот эпизод хорошо показан в документальном фильме «Крым. Дорога домой», где атаман Кубанского казачьего войска Николай Долуда рассказывает, как все происходило.
А сейчас посчастливилось услышать все из первых уст. Вот рассказ Сергея Кравцова.
— Опоздай мы минут на сорок, все, началась бы «каша», а точнее, настоящий бой. Опускаются сумерки. С украинской стороны не поняли сразу, кто мы. Думали, что армейская часть и побоялись соваться. Потом, когда поняли, что это не регулярные части, а казаки, было поздно. Нам уже было чем их встречать.
А наш разговор есаул Кравцов закончил словами, что у него в корпусе 60 воспитанников, 20 хлопчиков, которые живут и учатся с девизом «За веру, Кубань и Отечество!».
Вера Григорьевна Глущенко — живая легенда станицы. Приехала сюда, в местный колхоз, на практику, да так и осталась насовсем. В этом году будет полвека, как она живет здесь. В совсем недавнем прошлом — главный зоотехник хозяйства, заслуженный зоотехник России, кавалер ордена Трудового Красного Знамени, правая рука Героя труда Кубани Григория Григорьевича Головенко, бывшего руководителя хозяйства «Бейсуг», который уже давно на заслуженном отдыхе. А Вера Григорьевна прославилась своей селекционной работой в животноводстве. Вывела новую популяцию коров молочного типа знаменитой красностепной породы. Бережно хранит авторские свидетельства.
Успела объехать чуть ли не весь мир. В одном Израиле четыре раза побывала. Но, где бы ни была, а в Бриньковскую возвращается чуть ли не бегом. И вместе мы вспомнили одно из многочисленных стихотворений про этот чудный край. Эти строки принадлежат перу Ивана Извозникова, проникновенно полюбившего этот уголок Кубани.
Ты, как хочешь, понимай,
Но из всех известных граций
Я люблю: цветущий май
И Кубань в цветах акаций,
И курчавую сирень,
Что стучится веткой в ставни,
И обросший мхом курень,
Рыбой пахнущие плавни,
И лазоревый лиман,
Казаков лихую песню,
И предутренний туман,
Что плывет над речкой Бейсуг...
Как изящную девицу,
Пусть не все меня поймут.
Я люблю свою станицу,
Ту, что Бриньковской зовут.
СЮДА НЕ ЗАРАСТЕТ НАРОДНАЯ ТРОПА
В станичный храм, названный именем Георгия Победоносца, мы пришли вместе с главой Бриньковского сельского поселения. Пока настоятель храма отец Сергий заканчивал службу, спрашиваю Василия Анатольевича, почему храм назвали именем именно этого святого. Оказывается, Бриньковская образовалась как военное поселение. В память об этом храм и назвали именем Георгия Победоносца.
Храм действительно уникален. И своей архитектурой, и росписью стен. А еще он двухъярусный. Верхний храм расписан в Петровском стиле, а там, где престол Серафима Саровского, — в классическом варианте. Строили его всем миром, в первую очередь казаки. Личные пожертвования на строительство храма внес и атаман Кубанского казачьего войска Николай Долуда.
Отец Сергий закончил службу и присоединился к нам. Он поведал, как станица чтит память своих земляков. Никто и никого уже не делит на белых и красных. Здесь имена и георгиевских кавалеров, и кавалеров советских орденов. Они все высечены в граните на стенах храма. И тех, кто погиб в Первую мировую, в Гражданскую, на фронтах Великой Отечественной войны, в Афганистане.
— Как хотелось, чтобы этот список больше не продолжался, — многозначительно произносит глава поселения.
Да, хотелось бы. Но что ждет нас впереди — известно только Богу.
А у церковной ограды собрались кадеты. Только закончились занятия, и они сразу сюда.
— Молодые казаки пришли помолиться. Будущие победители бьют челом нашему Победоносцу, — не без удовлетворения в голосе подмечает глава.
А мне снова вспомнились строки бриньковского поэта Ивана Извозникова:
«Неужели, Россия,
Ты не встанешь с клен?!»
А в ответ: «Бог с тобою!
Я врагов не боюсь.
Это я перед боем
На коленях молюсь...»
Борис ЗОЛОТОВ.
