Молодые читатели наших дней часто не в восторге от «Ромео и Джульетты». Так мгновенно не влюбляются. Ради внезапного чувства всех и все не бросают. Суток не прошло – уже опутаны брачными узами. Пяти дней хватило, чтобы совершить самоубийство, словно сразил нетерпеливых юнцов какой-то внезапный вирус. А если вспомним, что ему шестнадцать, а ей нет и четырнадцати, совсем плохо смотрится Шекспир – слезы он хочет выжать из нас пафосным рассказом о том, чего на самом деле просто не бывает.
Пьеса, имевшая название «Превосходнейшая и печальнейшая трагедия о Ромео и Джульетте» (The Most Excellent and Lamentable Tragedie of Romeo and Juliet), была официально издана в Лондоне 1599 году
Ответим. При всей впечатляющей эмоциональности «Ромео и Джульетта» один из самых умных художественных текстов о любви. Очно-заочный диалог о чувстве, связывающем мужчину и женщину, звучит в этой трагедии от начала до конца. На первых страницах появляется главный герой в состоянии тяжелой грусти. Оказывается, он влюблен в прекрасную Розалину. Всем товарищам без стеснения показывает свое печальное состояние, напоминая средневекового трубадура, который должен выглядеть влюбленным даже тогда, когда хочется заниматься совсем другим. Насколько прекрасна Розалина? Она – стандартная «прекрасная дама», призванная вызывать томление сердца под контролем разума, хорошо освоившего этикет. Когда сердце заболит по-настоящему, Розалину сдует первым потоком ветерка: «И я любил? Нет, отрекайся взор: / Я красоты не видел до сих пор» (перевод Т. Щепкиной-Куперник). Любовь Ромео до Джульетты – «надо, обязательно надо о ком-то вздыхать, и я справлюсь».
__.__
При всей впечатляющей эмоциональности «Ромео и Джульетта» один из самых умных художественных текстов о любви. Очно-заочный диалог о чувстве, связывающем мужчину и женщину, звучит в этой трагедии от начала до конца.
__.__
Просто, по-народному практично понимает любовь Кормилица, прагматичная спутница Джульетты. Она хорошо осведомлена, что каждый страстный порыв должен завершиться постелью, всякое здравое размышление о счастье – браком, сама жизнь – увы, смертью. Она помогает Джульетте в ее внезапном стремлении к Ромео, готова содействовать их соединению. Кормилица понимает, что в таких делах риск неизбежен, но рисковать надо тоже с умом. И когда убит брат Джульетты Тибальт (Ромео отомстил за друга Меркуцио), и любить дальше стало смертельно опасно. Кормилица советует примерно следующее: «Зачем тебе этот Ромео? Фу, какой попугай! Посмотри на жаждущего тебя, вполне законного Париса! Вот мужчина! Давай за него! А отданную Ромео девственность мы как-нибудь припрячем…» В подтексте звучит: «Осторожнее, милая Джульетта! Любишь Ромео? Мертва будешь. С Парисом – долгая, счастливая жизнь». Любовь в плане Кормилицы – выживание.
Парис хорош собой, молод, богат. Наверное, жену бить не будет. Главная беда этого юноши, который скоро умрет у склепа Джульетты, в том, что он не хочет копаться в чувствах будущей жены. Парису важно, что он любит и все решил для себя. «Я люблю, и этого достаточно», - вот главная мысль слишком просто скроенного человека. С родителями Джульетты обо всем договорился, сумел им понравиться. Дата бракосочетания назначена. Поинтересоваться выбором самой невесты? А куда она денется! В браке влечение к мужу обязано появится, как яйцо из курицы. Любовь Париса – «я тебя выбрал, дорогая».
"Отец заставляет Джульетту выйти замуж за Париса"
Вот старшие Капулетти, отец и мать Джульетты. Хорошие, еще не выжившие из ума люди. Ума у них действительно много, поэтому уверены: мы приказываем, дети исполняют; мы определяем, где располагается любовь, дочь в ту сторону радостно следует. Почему она отказывается стать женой найденного нами аристократа? Парис всем хорош – просто эталон супруга, следовательно, Джульетте предстоит въехать в предложенный сюжет со всей ответственностью. Снова отказывается? «С могилой бы мне дуру обвенчать!», - это мама. «Черт побери, негодная девчонка! / Тварь непокорная! Я говорю: / В четверг пойдешь смирнехонько ты в церковь!», - это папа. Любовь в понимании родителей - «мы лучше знаем, где она».
Еще есть философствующий монах, рассуждающий христианин эпохи Возрождения – брат Лоренцо. Зная, что нельзя венчать столь молодых людей без согласия родителей и общего праздника, он все же совершил таинство. Надеялся, что неожиданное соединение юных Монтекки и Капулетти положит конец вражде кланов, о начале и причинах которой забыли все. Пытаясь играть на зыбком, весьма опасном поле, священник верит в возможность обойти стороной судьбу и формальный закон, привести всех к прочному миру. Любовь в сознании Лоренцо – «надо мудро управлять страстью, чтобы решить с ее помощью более глобальные проблемы».
Парад эгоистов впечатляет. Одному нужно доказать родительскую власть. Другому продемонстрировать силу позитивного разума. Третий настолько сконцентрирован на собственном совершенстве, что забыл спросить об ответном чувстве. Четвертый готов каждый день менять центр сердечного притяжения, лишь бы житейский комфорт не оставил милое дитя. Пятый (а это ведь сам Ромео в начале действия!) носится с придуманным образом, как графоман с крикливым стихотворением.
На этом фоне лишь совместная катастрофа главных героев может быть названа любовью. Не нуждается в умном объяснении. Не стремится толстеть в пространстве разрастающегося быта. Согласна на несоблюдение общепринятых норм. Не умеет долго говорить о своих причинах. Располагается близко к смерти, зная, что без угрозы исчезновения высокое в нашем мире не может претендовать на серьезность.
"Джульетта" Гравюра Джона Хейтера
Ромео и Джульетта вне парада эгоистов? Они тоже здесь, важные участники этого мероприятия. Конечно, есть эгоизм житейский и эгоизм ренессансный. Когда Монтекки и Капулетти в лице господ, слуг и товарищей преследуют друг друга на улицах Вероны, разжигая ненависть до неугасимого костра, это первый вариант не самого лучшего из состояний. Когда резкий, вспыльчивый Тибальт, не слыша слов Ромео о дружбе и братстве, полностью погружен в ссору, тут очень много архаичного, даже инстинктивного. «Ромео, ненависть моя к тебе / Другого слова не найдет: ты подлый!», - кипит Тибальт в безличной злобе на юношу из вражеского клана. Иной инстинкт, не допускающий обсуждения и смягчения, проявляет себя в родительской атаке, силу которой испытала Джульетта.
Она и ее избранник пребывают в более совершенном эгоизме. Весь мир со всеми его законами и традициями ниже связавшего их чувства. Никакого послушания, если речь идет о свершившемся в тебе выборе. Религия, философия и просто обстоятельства обязаны подстроиться под движения любовников. «Ночь кроткая, о ласковая ночь, / Ночь темноокая, дай мне Ромео! / Когда же он умрет, возьми его / И раздроби на маленькие звезды: / Тогда он лик небес так озарит, / Что мир влюбиться должен будет в ночь / И перестанет поклоняться солнцу», - наивно и непреклонно произносит Джульетта свой «символ веры». Ромео – в такой же риторике: «Небеса мои – там, где Джульетта».
John Opie. "Мнимая смерть Джульетты"
«Дайте мне меня! Всего меня… – и пусть рушится мир в его относительности… - ведь теперь я и моя вторая половина просто неразделимы», - примерно так ренессансная личность, не согласная ждать и смиряться, защищает свои новые ценности. Создается ощущение, что Ромео и Джульетта ничего не выбирали и уж совсем не размышляли. Просто пришел такой час, и сама любовь набросилась на них, завоевала полностью и навсегда, внесла в свой возвышенно-смертельный план, не оставив никаких сил на самооборону. Герои не вынашивали свое чувство, не шли к нему терпеливыми шагами. Обнаружив себя под атакой любви, оказались ее достойны.
__.__
Не могу сказать, что литература самое безопасное место на земле, и мы всегда может сказать, как отзовется художественное слово в душе читателя. Не можем. Скажем лишь, что смерть в тексте и смерть в жизни совсем не одно и то же.
__.__
Мы начали статью с претензий молодых. Но есть несогласие с Шекспиром опытных читателей: «Плохая трагедия, опасный учитель Шекспир. Как и чему наставляет он своих поклонников? Родителей – не слушать, общественных законов – не замечать, о Боге – забыть, страстям – отдаться. Задумайтесь, разве не страшный грех самоубийства находится в центре? Ромео не знал, что в склепе жена просто спит – и выпил яд. Джульетта, найдя мужа мертвым, тут же закололась. Это что – высокая нравственность? Где же их христианство, которое должно было остановить двух юнцов, погрязших в грехах?»
Не могу сказать, что литература самое безопасное место на земле, и мы всегда может сказать, как отзовется художественное слово в душе читателя. Не можем. Скажем лишь, что смерть в тексте и смерть в жизни совсем не одно и тоже. Да хватит сил у всех необратимо влюбленных пережить свои кризисы!
Логика литература иная. Здесь трагическая кончина не пессимизм на нас обрушивает, а погружает в атмосферу высокого преодоления той категорической не-любви, которую пытались подсунуть шекспировским героям. Ромео и Джульетта выстояли перед кормилицами и парисами, мамами и папами, перед черствым миром взаимной ненависти. Их литературная смерть – торжество над толстозадой обыденностью, над хорошо знакомой нам сериальностью, когда авторы очередного проекта будут тащить сюжет в новый сезон, к старым потребителям сентиментальных картинок. Динамичная краткость и почти провокационная яркость кульминации – закон истинной трагедии. Она не кладбищенские настроения навязывает, а показывает силу человечности, ее безмерность и красоту. После выхода из литературной трагедии жить хочется – дальше и дольше.
Дело даже не в том, что на могиле Ромео и Джульетты наконец-то помирились Монтекки и Капулетти, отказались от глупой бойни. Хотя и в этом финале можно увидеть явление христианства, пусть и в его символическом, возрожденческом варианте. Трудно не оценить столь важную для Шекспира любовь к врагу. Ромео не хочет убивать. Джульетта полностью свободна от ненависти. То, что осветило главных героев, не просто принесло им личное счастье и боль, но изменило мир. Уничтожило классовый, вульгарно-мафиозный образ системы, в которой надо идти за кровавым стереотипом, сжечь себя в угоду кем-то придуманного зла. Чтобы прекратить бойню, всегда нужна чья-то жертва.
Цитаты Шекспира
- Полезно все, что кстати, а не в срок.
- Любовь и ночь живут чутьем слепого.
- Как голубя среди вороньей стаи,
Ее в толпе я сразу отличаю.
- Моя любовь без дна, а доброта — как ширь морская.
- Эта дурацкая любовь похожа на шута, который бегает взад и вперед, не зная, куда ему сунуть свою погремушку.
- Один огонь другого выжжет жженье,
Любую боль прогнать другая может.
- Я потерял себя, и я не тут. Ромео нет, Ромео не найдут.
- Нет в мире самой гнусной из вещей,
Чтоб не могли найти мы пользы в ней.
