Письмо женщины из Донбасса, которая вспоминает события прошлого года. Тогда, во время наступления украинских военных на Луганск погиб ее сын-ополченец.
Настоящая история – это не эпический «блеск кровопролитий», хотя нас с детства убеждали в обратном. На мой взгляд, это – нескончаемая драма людских судеб, которая очень часто перерастает в трагедию. И для народной памяти – главного слепка нашего прошлого – намного важнее взгляд одного человека, попавшего в ее жернова, чем тысячи страниц научных исследований. Потому что в этом взгляде – та самая правда, о которой будут спорить исследователи, та реальность, которую потом не восстановишь никакой реконструкцией.
С особым трепетом читаешь дневники той Великой войны. Перелистываешь пожелтевшие страницы, и руки буквально содрогаются от удара тока обнаженного человеческого нерва. Долгое время радовался, что это – жар прошедших страданий, которые к современности имеют весьма отдаленное отношение. Как оказалось, зря. И вот уже держу в руках дневник женщины из Донбасса, которая описывает события прошлого года. Тогда, во время наступления украинских военных на Луганск погиб ее сын-ополченец. Уверен, что ее рассказ поможет нашим читателям лучше понять события, которые сегодня происходят в народных республиках и еще раз осознать, насколько хрупкой является наша жизнь и как нужно дорожить своим настоящим, своей страной, наконец.
Первоначальный текст пришлось немного сократить и отредактировать, чтобы ввести в газетный формат, но основные события и мысли автора сохранены в полном объеме.
Сергей ШВЕДКО.
«Сыну Сергею, погибшему 6 июля 2014 года при обороне Луганская, посвящаю.
Я, Фоменко, в девичестве Крымова Вера Георгиевна, 1963 года рождения, родилась на Кубани. После окончания сельхозинститута в 1987 году была по распределению направлена в село Веселая Гора Луганской области, что раскинулось на правом высоком берегу Северского Донца. Там вышла замуж, родила сына Сергея, овдовела. После развала совхоза закончила педуниверситет и работала в местной школе учителем.
Через реку расположена Луганская ТЭС и город энергетиков Счастье. Он для старшего поколения жителей Кубани известен своими училищами. Там готовили каменщиков – строителей, и многие кубанцы там учились…
Начало войны
Сын Сергей, 1988 года рождения, был активистом «Русской весны», состоял в донском казачестве сельским атаманом Веселой Горы. Он же и возглавил здесь подготовку к референдуму 11 мая.
Вечером 12 июня наше село впервые обстреляли из вертолета. Все было как по Задорнову: одни это видели, другие – не видели. И вторые даже завидовали первым. В подвалы никто не спешил (в них начнут прятаться позже).
После обстрела Сергей побежал с другими активистами, будущими ополченцами, смотреть, что разбомбили и кому нужна помощь. Тогда разбомбили блокпост на мосту через реку и многое другое. Утром 13 июня нацики на танках вошли в село. И до осени у нас стояли солдаты ВСУ, а люди жили, как в каменном мешке…
К отъезду я уже была готова: быстро собрала все документы, и мы выдвинулись из села. Нами было принято решение: я уезжаю, а когда все кончится, и сын переберется на Кубань к моему отцу. Он проводил меня до пункта пропуска в Изварино, куда уже со всей области стекались беженцы.
Мы попрощались, поцеловались, я его перекрестила, и он отправился в Луганск. До его гибели оставалось меньше месяца…
Все казаки из села ушли в ополчение. Кто-то из них был убит, кто-то ранен, кто-то контужен, а кто-то вернулся цел и невредим. У каждого – своя доля.
На Кубани
Из Изварино через Донецк-Ростовский я добралась на поезде до Краснодара. Потом – к отцу в Динской район. Сразу отправилась в миграционную службу. Я знала, какие мытарства мне придется пройти, но с радостью туда ходила стоять в этих многочасовых очередях, так как там были все свои.
На другой день после получения известия о смерти сына мне был назначен прием, и я туда пришла в черном платке. Ко мне проявились участие, а инспектор отправила к психологу Элле. Та меня приняла и очень помогла, «замуровав» мою физическую боль в области солнечного сплетения. Я за это ей и по сей день благодарна.
На похороны сына я не поехала: не хватило мужества видеть его в гробу…
Здесь, на Кубани мне хорошо помогали люди. Мои однокурсники из аграрного университета скинулись деньгами и привезли их мне. Помогали родственники, друзья, хуторяне. Всем им огромное спасибо!
В августе прошлого года мне дали разрешение на временное проживание. Надо было искать работу, но мы, наивные люди, думали, что там вот-вот все закончится, и мы вернемся в свои дома.
С 1-го сентября я вышла на работу поваром в школу, за что очень благодарна директору Г.В. Кравцовой. В России, наверное, и не только здесь людей предпенсионного возраста на работу берут неохотно. Я выходила на работу поваром на один месяц, проработала год, но вакансии учителя до сих пор для меня не нашлось.
Хочу сказать, что люди на Кубани очень хорошие, просто некоторые живут как зажравшиеся жирные коты и не хотят понимать нашей боли. Они, де, не виноваты, что у нас там война. А ведь, и правда, не виноваты.
Я из числа тех, кому еще повезло: у меня есть РВП и собираю документы на вид на жительство, чего нет у большинства жителей Донбасса, которые сейчас живут на Кубани. Живу с отцом в родительском доме. Но очень хочу вернуться туда!
Путешествие домой
Мое село Веселая Гора все лето 2014 года было под нациками, и только осенью его освободили ополченцы. Долгое время автобус Краснодар-Луганск не ходил, но, наконец-то возобновилось сообщение, и я собралась туда. Уже вдогонку звонил отец, родственники и друзья: «Одумайся, вернись! Тебя там убьют!» Был ли страх? Да, был. На дне желудка.
Первый шок я испытала на разбитом пропускном пункте. Наревелась. Уже там встретил меня племянник мужа. Луганск был полупустой, но с каждым днем людей на улицах все прибавлялось. Во всех общественных местах развевался флаг Новороссии. Ополченец, что воевал с сыном, показал его могилу. Сам он во время боевых действий был контужен.
Ночевала в Луганске, а на следующий день выехала домой. В Веселую Гору ходит маршрутка, низкий поклон ее водителям: каждый день ездят на линию фронта.
Сейчас граница между ЛНР и «незалежной» Украиной проходит по реке Северский Донец. На том берегу – город Счастье, там стоят нацики. А ополченцы окопались на въезде в наше село, на самой высокой его точке. Здесь – три древних кургана. Думаю, что во времена нашествия монголо-татар они тоже были стратегической точкой, а сейчас духи предков поддерживают ополченцев.
В моем доме половина окон выбито, но проемы заботливо забиты пленкой. Это постарался Илья, муж моей золовки. Сам он тоже из Кубани, из Черного Ерика, всю войну никуда не выезжал, присматривал за моим и другими домами.
ДК тоже разбит, рядом вывернутая с корнем тридцатилетняя ель. В моей школе стекла выбиты взрывной волной, в кадках и горшках – засохшие и замерзшие цветы. Как немой укор
бестолковым людям, затеявшим эту войну. Правда, мой класс остался цел. Я зашла туда, не удержалась и поцеловала карту на стене.
Зиму люди пережили в подвалах, без света и воды. Правда, в самые лютые морозы Россия дала газ. Спасибо!
В марте там были слышны только отдельные выстрелы, хрупкое перемирие уже начинало действовать. К тому времени людям из села дали комнаты в общежитиях Луганска, а сюда они наведываются, чтобы присмотреть за своими домами. Удивительно, но в моем дворе сохранились куры, и когда было совсем трудно, их яйца спасали людей, чему я очень рада.
Там у меня состоялся один не очень приятный разговор. Подвыпивший мужик задал мне вопрос, к которому я была не готова.
- А где вы были, Вера Георгиевна? Что-то я вас в то время не видел.
Я растерялась, что-то рассказала о старом отце в России. А вот сейчас бы сама задала ему вопрос:
- Почему ты сам в ополчение не пошел? И при повальной безработице стоишь тут сыт и пьян?
Вместо эпилога
Всех людей, с кем бы я не общалась, и в ЛНР, и на Кубани волнует один и тот же вопрос: когда закончится эта война? Мы все его задаем друг другу, и нет ответа. Я же напишу один прогноз от ОБС («одна бабка сказала»). Война кончится, когда Украина переживет три Пасхи: кровавую, голодную и холодную.
Или Россия опять даст этой «халявщице» газ? А Украина с радостью примет его от «страны-агрессора» и продолжит поливать грязью Россию со всех международных трибун? Наверное, я что-то не понимаю в большой политике…
А вообще, всем-всем желаю одного – Мирной Тишины.
С любовью, Вера Фоменко-Крымова».
