Интервью-откровение актрисы: почему она воюет с Михалковым, за что была исключена из Союза кинематографистов и где ее новые роли в кино.
В этом году в Сочи на «Кинотавре» народная артистка РФ Татьяна Догилева дебютировала как режиссер короткометражного кино, представив на суд жюри 23-минутную картину «Горизонт». В этом же фильме Догилева еще и автор сценария, и продюсер, и исполнительница одной из главных ролей. Во время фестиваля мы встретились для интервью в одном из сочинских кафе. Честно говоря, меня поразила откровенность актрисы: не каждый медийный человек готов изливать душу первому встречному журналисту. И даже о конфликте с Никитой Михалковым Татьяна Анатольевна заговорила первой. (Напомним, актриса оказалась в центре скандала, связанного с застройкой исторического центра Москвы. Она выступила против появления очередного фешенебельного отеля, строительство которого вела фирма, принадлежащая Никите Михалкову).
УТОМЛЕННЫЕ СТРОЙКОЙ
– Хоть и на короткий срок, но вам все-таки удалось приостановить строительство гостиницы, принадлежащей компании Михалкова, в Малом Козихинском переулке. Но это «достижение» вам стоило исключения из Союза кинематографистов РФ…
– Исключение из союза, больше похожего сегодня на Фата-моргану, – освобождение от иллюзий! Формальные причины могли быть две: «ущерб имиджу или деловой репутации СК РФ» или неуплата членских взносов.
Фактически же весь сыр-бор из-за моего искреннего желания отстоять историческое наследие той Москвы, которую люблю не я одна. Эти несколько старых домов в центре города – в Пресненском районе, в частности, в Малом и Большом Козихинских переулках – часть души российской столицы. Сама живу в доме, построенном в 1913-м, и горжусь этим.
– В «Кубанских новостях» недавно вышло большое интервью с Никитой Сергеевичем, где он предстал обаятельным, мудрым, тактичным… Может стоило договориться с ним по-хорошему?
– Пытались неоднократно! Безуспешно. Того Михалкова, которого обожала, уже нет, а нынешнего не знаю. Обратите внимание: много лет назад я была в очень хороших отношениях с Никитой Сергеевичем – человеком невероятного таланта, обаяния и щедрости, а строительство его гостиницы не угрожало моему дому – лишь близстоящим домам прошлого века, которые пошли трещинами. Но когда мы кричали, что трещины множатся, а дома рушатся, нам отвечали – это вовсе не трещины! Только под давлением общественности было сделано объективное заключение о непоправимом уроне, наносимом жилым строениям… А вообще-то существует такая практика: дом доводят до аварийного состояния и сносят, чтоб на его месте построить новый.
Я не историк, однако окончила класс с историко-литературным уклоном – бывала с одноклассниками на экскурсиях по древним городам России и понимаю, что такое древнерусская архитектура и живопись. Именно поэтому, из гуманных соображений, я присоединилась к простым людям, ищущим справедливость. Я знаю их всех, так как живу там 25 лет: дружу с ними, мы вместе гуляем с собаками по Патриаршим прудам, я слышу, что говорят в магазинах… Это не олигархическо-богемный мир! Жители соседних домов, митинговавшие вместе со мной, даже кофе в кафе не могли себе позволить – заходили погреться чуть-чуть и снова на улицу.
И я свободна от стереотипов и предрассудков – поступаю так, как велит сердце. Большая же часть медийных лиц, которые могли влиться в ряды митингующих, но не стали этого делать, на крючке своего положения. Никто не хочет рисковать спокойствием и благополучием.
ЧЕРНЫЙ ПИАР
– А риск для репутации серьезный! Сколько было черного пиара?!
– Ко мне приходили известные блогеры и говорили, что им предлагали по 20 тысяч рублей за «грязевые ванны» для меня! Когда я первый раз ехала в милицию как свидетель, чтобы не побили и ничего не сделали одному из протестующих, мне мягко посоветовали: «Не связывайтесь с ними, это же профессиональные революционеры». И на следующий день в Интернете на сайте, где публикации стоят весьма недешево, появилась жутчайшая статья обо мне. Потом приезжали телевизионщики – впустила домой, подробно все рассказала. Телесюжет поверг в шок: надергали цитат из моего интервью и выставили унтер-офицерской вдовой, которая сама себя высекла…
– Насколько знаю, во время акций протеста, как по Малому, так и по Большому Козихинским, с активистами и с Вами лично не раз очень жестко обошлись сотрудники ППС!
– Одна из историй касалась Малого Козихинского. Я шла во двор, являющийся общественной территорией, а тут подходят трое в форме и объявляют меня пьяной. Мол, нарушаю спокойствие – надо идти в участок. «Люди, – кричу во весь голос, – я Татьяна Догилева, меня обвиняют в том, что я в пьяном виде нарушаю общественный порядок». Окружающие обомлели, стал собираться народ. Полицейские попытались обвинить меня в несанкционированном митинге. Я – к прохожим: будьте моими свидетелями в суде! «Моя милиция» – в машину и дай Бог ноги, а я – в клинику напротив, сдала анализ на алкоголь. Собиралась подавать в суд, но передумала.
– Почему?
– Ситуация стала развиваться как-то странно. Начались телефонные звонки начальников тех самых полицейских с просьбами… обязательно написать исковое заявление. Поняла: у них какие-то свои внутренние разборки, участвовать в которых нет желания. Впрочем, все трое, пытавшиеся забрать меня в отделение, были позднее уволены. Однако я тут не при чем.
ЗАЩИТНИКИ ОТЕЧЕСТВА
– Вот и чоповцам не свойственны деликатность и пиетет, а нервные клетки между тем не восстанавливаются…
– Это была вообще какая-то дикость: беззащитных жителей и активистов избивали веселые чоповцы с накачанными мышцами и татуировками, наряженные в рабочие жилеты и белые каски! Я спросила у одного молодого парня из спецбатальона, очищавшего дорогу цементовозам: «Не стыдно тебе?» – «Чего мне стыдиться? Наркотики не употребляю, занимаюсь спортом!» – «Зачем тогда колотишь старух и детей?» – «Это радикалы!» – «А я?» – «А вы хорошая, но спившаяся актриса». Тут его начальник скомандовал: «Отойди от нее!» И этот поклонник здорового образа жизни, приехавший из-под Курска или Ставрополя ради 15 тысяч в месяц, пошел дальше молотить пожилых и юных москвичей своими натренированными кулачищами. И было нас, «защитников Отечества», всего человек 70. А вокруг – полное неверие: «Чего вы тут стоите? Все равно они построят».
У меня есть друг, тоже занимающийся стройкой в центре. «Что, все строится на Малом Козихинском?», – спрашивает он снисходительно. «Да, строится, нас победили…» – «Эх, дети вы дети». – «Ничего, отольются кошке мышкины слезки. Во-первых, мы их поставили на большие деньги. Стройка может стать нерентабельной – придется раскошелиться, чтоб «решать вопросы» с судьями. Во-вторых, дома-то застройщики вынуждены были укреплять!» Мой знакомый меняется в лице, берет в руки калькулятор, что-то считает, а потом выдавливает: «Какое счастье, что я строю по другую сторону Тверской!»
ГЕРОИНЯ НАШЕГО ВРЕМЕНИ
– Какое счастье, что Вы такая, какая есть: целеустремленная, принципиальная, верная своему слову! Героиня нашего времени!
– Мое время давно закончилось, а в новом – другие правила. И люди другие. Я была знакома со многими великими: пила чай с Товстоноговым и Райкиным, заседая в президиуме Всероссийского театрального общества, снималась с Мироновым, Филатовым, общалась с Высоцким… До чего же они все в жизни и в работе были подлинно-настоящие: не любили рассказывать про успехи, но любили, когда «все по-честному» и легко совершали поступки! Без них, кажется, стало как-то сумрачнее. Уж не говорю о том темном ужасе и вопиющей несправедливости, с которыми недавно столкнулась…
– Помнится, Вы как-то сказали, что единственная роль, о которой по сей день грезите, – Аркадина в Чеховской «Чайке». Чем она, «обаятельная каботинка», «самодовольная и самоуверенная провинциальная знаменитость», «слишком женщина» и «чересчур актриса», так близка?
– Волей к жизни и к самоутверждению. В ситуации, когда окружающие только скулят (сын с его комплексами и попытками самоубийства, отвратительная Нина Заречная, беззастенчиво добивающаяся Тригорина…), Аркадина одна всегда держит себя «в струне» и психологически выбирает верный путь. Она занята делом – борется со временем, похищающим молодость: поддерживает форму и тонус, умеет привлечь внимание и вести действие, задавать тон. А ведь Аркадина переживает трагический перелом амплуа – переход на «возрастные» роли. Но хочет «жить, любить, носить светлые кофточки», никогда не думает ни о старости, ни о смерти – чему быть, того не миновать. Ее выдержкой и достоинством можно только восхищаться!
Я прожила непростую жизнь. Перестройка лишила многих актрис моего поколения главных ролей и отправила в профессиональном смысле «за борт». В новой России они оказались никому не нужны. В такие моменты обычно утешаешься мыслью, что и получше тебя твои коллеги прекращали сниматься в расцвете сил.
Потом выясняется: можно жить и без кино – появилась антреприза. Позже начали снимать телесериалы и присылать сценарии с характерными, но несколько однообразными ролями – сексуально неудовлетворенных женщин, или имевших и ревновавших молодых партнеров-мужей, или их ищущих. Посмеиваешься, однако охотно играешь все, что предлагают. Через какое-то время удовольствие исчезает, уходит и здоровье. По 12 часов чуть ли не в ежедневном режиме несколько месяцев подряд ЖИТЬ в лучах прожекторов перед телекамерой не в состоянии ни один нормальный актер. А у режиссера и продюсера всегда есть искушение взять на роль того, кто «подешевле», посговорчивей и не так щепетилен в вопросах Искусства. То, что при этом страдает качество, волнует только зрителей: «Почему сегодня кино не такое, как раньше?»
Лично мне ситкома «Люба, дети и завод» хватило на всю жизнь. Больше чем на пять съемочных дней уже не соглашаюсь. Чтобы не забыть, что такое съемочная площадка. Меня учили: если выходишь на съемочную площадку или на сцену, так сообщи зрителям что-то своей ролью. Сегодня установка иная: фильмы и спектакли должны быть понятны любой тете Маше и дяде Васе, которые, надо заметить, в большинстве своем неглупые и тонко чувствующие люди!
– Вашу звездную нишу в мире кино Вам помогли обрести картины великих режиссеров – Козакова, Райзмана…
– Я счастлива, что активный период моей жизни пришелся на советское время. Нынешнее охлаждение к профессии возникло из-за отсутствия в ней прежнего содержания, прежней многозадачности и уровня. Но я рада, что избавилась от этой страшной зависимости и от вечной актерской истерики: «Когда позвонят? Куда позовут?» Правда, в этой печальной схеме судьбы моих собратьев по цеху есть счастливые исключения. Например, Вера Глаголева смогла выстоять!
– И Ваше «озеро души» полно энергии и жизни: родили дочь, построили дом, посадили дерево, поставили спектакль, сняли кино, написали книгу…
– …Даже две: приключенческий роман и сборник рассказов. Действительно, с будущим не воюю, настоящее не «торможу». Хватает времени и на свое творчество, и на чужое, и на подлинные материнские чувства.
«НЕ ОТРЕКАЮТСЯ ЛЮБЯ»
– Теперь о театре имени Еромоловой. Вы потеряли больше, чем место работы – друга семьи и крестного отца Вашей дочери… До сих пор не могу понять мотивы Олега Меньшикова, возглавившего коллектив и сразу отправившего Вас «в отставку».
– А тут и понимать нечего. Нет в стране второго такого артиста, который бы рассорился со всеми своими друзьями молодости. Вокруг – одни подпевалы: «Гений, гений!» И началось это не вчера – в середине 90-х. Тогда-то наши пути и разошлись. Не могла спокойно смотреть на формирование вокруг него этой группы восторженных прихлебателей. «Олег, что за китайский двор ты вокруг себя развел? Неужели серьезно считаешь, что настолько гениален?» – «Конечно, считаю. А ты разве нет?» С тех пор мы общались с ним все реже и реже.
– Но Вы, если не ошибаюсь, планировали уйти из театра еще до прихода Меньшикова?
– Планировала. Отношения с Театром Ермоловой к тому времени были не очень теплые: они несколько раз пытались меня уволить, а я из принципа не уходила. Когда в 90-е театр закрыли на ремонт, а все известные артисты оттуда ушли, я осталась и объездила с гастролями всю страну. Чуть не сдохла! Но когда я родила дочь, а театр отремонтировали, худрук Владимир Андреев предложил мне написать заявление об уходе по собственному желанию. Несколько раз собирался худсовет, обсуждавший, как бы избавиться от Догилевой. Ролей уже не давали и платили пять тысяч рублей в месяц. Бог с ними, с деньгами, – взыграло чувство справедливости: «Никуда не уйду. Если хотите, увольняйте по статье, а сама заявление писать не буду». Вот такая взаимная нелюбовь друг к другу.
«ГЛАВНЫЙ БАЛАСТ ТЕАТРА ЕРМОЛОВОЙ»
– Статус-кво в итоге сохранился?
– Конечно, а потом случилось мое 55-летие. Радуйтесь, говорю, ухожу на пенсию. Собиралась зайти за трудовой книжкой в феврале, однако закрутилась. Вспомнила после назначения Меньшикова. Думаю: если теперь уволюсь, воспримут как мой демарш против него. Позвонила Олегу, хотя мы много лет с ним не выходили на контакт. «Ты все еще там? – спрашивает он. – Надо встретиться». А сам перестал отвечать на мои звонки. Случайно узнаю, что Меньшиков делится с другими людьми: «Как я могу с Догилевой встречаться, если она про меня гадости всякие рассказывает?» Признаюсь, офигела! Ведь ни разу в жизни ничего плохого о нем публично не говорила. Олег был моим очень хорошим другом. В память о тех отношениях решила никак не реагировать.
В конце июля позвонили из театра, попросили прийти и подписать заявление. Сходила, подписала – все тихо и мирно, без скандала. В дирекции, правда, сказали: «Олег Евгеньевич на месте, можете к нему зайти». – «Что мне у него делать? Я же со всем согласна». И ушла. На все звонки журналистов отвечала: все хорошо, давно мечтала, нет никакого конфликта. С моей стороны политес был соблюден. И вдруг в Интернете на новостном сайте вижу материал с пресс-конференции Меньшикова с прямой речью обо мне: дескать, неприлично 20 лет не выходить на сцену и получать зарплату… Получается, Догилева – главный балласт Театра Ермоловой?! К сожалению, Олег берет пример со своего кумира Никиты Михалкова, который тоже относится к людям как к челяди. Поэтому публично через СМИ сообщила Меньшикову, что ни мне, ни моей Кате такие крестные не нужны – увольняю его с этой «должности»!
БЕСПОЩАДНОСТЬ К ЖЕНЩИНЕ
– Татьяна Анатольевна, для многих в России и странах бывшего СССР Вы навсегда останетесь медсестрой в «Забытой мелодии для флейты» и в «Афганском изломе», «Блондинкой за углом»… Какое впечатление производят эти фильмы на Вас сегодня? На какие мысли наводят?
– Когда смотрю «Блондинку», едва не плачу от жалости к своей героине. У Александра Червинского это была отличная, трагическая история, но картину, увы, изуродовали поправками и переозвучками. «Афганский излом» напоминает не столько о совместной работе с Микеле Плачидо, сколько о том, как все наши заискивали перед итальянцами. Условия тяжелейшие – пустыня, окраины СССР, но итальянцы отдельно живут и отдельно питаются…
«Забытая мелодия…» оживляет в памяти сверхталантливого Леню Филатова! Он мог все – от песни до пьесы, а сыграл человека слабого и иногда мелкого, но обаяние одаренности сквозит в самых злодейских поступках его героя. Когда вспоминаю эту историю Эмиля Брагинского, вновь и вновь
повторяю: женщина любит мужчину за талант. Во всяком случае, я. И потом большинство мужчин к своим возлюбленным относится ничуть не лучше, чем этот Леонид Семенович Филимонов, высокопоставленный чиновник Главного управления свободного времени. Женщина же чаще всего живет с установкой, что к ней будут беспощадны. Это нормально. Тем более для меня, открытого человека и актрисы: отревусь-откричусь и живу дальше.
Виктор ТЕРЕНТЬЕВ.
