Почему обыкновенная кубанская станица стала местом настоящего кошмара с гибелью семерых детей? Почему должностные лица всеми способами стараются отказаться от любых комментариев? И почему в станице говорят о произошедшем шепотом? В причинно-следственных связях трагедии попытались разобраться наши журналисты.
Нет больше сыновей и дочек
То, что произошло в ночь с 8 на 9 октября в станице Холмской Абинского района, повергло в шок не только Кубань. Слишком необычное происшествие для обычной станицы: оставленные среди ночи невесть куда ушедшими из дому родителями ребятишки от года до десяти лет задохнулись во время пожара. Две семьи разом лишились детей. Светлана Бастрич больше не многодетная мать: она потеряла пятерых своих маленьких кормильцев. Да, да, ведь именно на детские пособия жила большая семья: ни 35-летняя мать, ни ее 52-летний гражданский муж не работали. Нет больше дочек и у кумы Натальи, которая в тот злополучный пятничный вечер оставила двух своих девочек «в гостях».
Формальную причину возгорания назвали сразу: дети угорели из-за невовремя закрытой заслонки дровяной печи. Кто ее закрыл, во сколько, а также, сколько времени и почему отсутствовали взрослые? В этом после возбуждения уголовного дела по статье «Причинение смерти по неосторожности двум и более лицам» разбирается следствие. Об этом вот уже неделю с лишком судачат люди, на этом делаются немалые рейтинги.
– Мы поехали в магазин за детским питанием, – оправдывается Светлана Бастрич в эфире популярного ток-шоу на второй день после жуткой истории.
В это мало кто верит. Особенно после того, как установлено, что хозяева отсутствовали несколько часов. И после того, как стало известно, что в 2012 году у хозяйки сгоревшего дома уже были проблемы с законом из-за жестокого обращения со старшим сыном. 16-летний Вадим давно ушел жить к бабушке, и, как признался он в одном из интервью, матери не впервой бросать детей одних дома. Сейчас женщина беременна еще одним ребенком, какая судьба ждет его, пока неизвестно.
Кстати, о детском питании: мы выяснили, что ни в одном из двух круглосуточных магазинов Холмской его сроду не было, а аптеки по ночам вообще не работают. Зато недорогой выпивкой в станице можно разжиться и днем, и ночью.
Синдром Кущевки?
Станица Холмская – это 8 тысяч жителей. …И ни одного живого человека – так и хочется сказать после не слишком удавшейся «коммуникации» с местной администрацией и жителями. Так совпало, что мы приехали на место трагедии на девятый день. По христианской традиции он считается особенным, когда усопших поминают. Но в станице многие будто стараются о случившемся забыть. Глава Холмского сельского поселения Виталий Ахуба, который вчера был готов встречаться и общаться, наутро уже не смог. – Вызвали по неотложным делам в Краснодар, и вообще он в отпуске, – сухо пояснили нам неприступные женщины в приемной. И тут же принялись хором нас выпроваживать. На все вопросы о его заместителе или любом другом компетентном представителе дамы заговорщически молчали или отвечали, что «тоже уехал». Наконец, нам удалось разыскать заместителя главы Александра Флерко, который тоже, по словам женщин, еще минуту назад был «в отъезде».
– У меня толпа народу приема ждет, некогда, куча важных дел, – оправдывался он, выбегая в пустой коридор. Мы – за ним. Горячо визируя в кабинете кучку поднесенных бумажек, Александр Иванович все же пояснил:
– Вы не обессудьте, просто этих журналистов у нас уже столько перебывало! По-человечески переживаю, я лично был на месте происшествия. Не сказать, что семья эта асоциальная. Почему топили дровами, а не газом? Газ за долги отключили. Нет, не два месяца, а год назад. Да разве в печке дело? У нас вся окраина Холмской без газа живет, просто надо проверять тягу и дымоходы – мы листовки раздали. А к нам по поводу погашения задолженности и отключения газа эта семья не обращалась.
В администрации нам дали телефон квартальной. Татьяна Теплоухова должна была, по словам главы, который все же оторвался от неотложных дел и перезвонил, все нам показать и рассказать. Но после того, как мы договорились созвониться и встретиться, телефон перестал отвечать. Видимо, квартальную тоже куда-то вызвали.
Повторилась история и когда мы пришли в школу № 17, где учился старший из погибших детей – десятилетний Саша. Пройдя и фейс-контроль вахтерши и необходимую процедуру регистрации в журнале, мы с порога чем-то не понравились директору. Женщина отказалась назвать свое имя, но о том, что перед нам директор, догадаться было несложно по почтению, с которым секретарь поднесла ей наши редакционные удостоверения. Сердитая брюнетка на нас даже не взглянула и уж тем более слушать не стала.
– Срочно покиньте помещение! – набросилась она на нашего фотокора, когда он попытался сделать снимок.
Мой наивный вопрос «Почему?» был последней каплей. Женщина выскочила, угрожая вызвать полицию. Что ее так встревожило, мы так и не поняли. Неужели наши возможные вопросы о бывшем ученике, его успеваемости и посещаемости? Впрочем, мы их все же адресовали в местное управление образования.
– Мальчик учился хорошо, уроки не пропускал, ходил в опрятной одежде, родители частично компенсировали плату за школьные обеды, – пояснила заместитель начальника управления образования Абинского района Светлана Филипская.
В общем, мы так и не поняли, зачем школьному директору было так волноваться…
Настоящая мама
Судя по всему, Саша Бастрич был и впрямь необыкновенным мальчиком. Успевал и на «четверки» учиться, и за малышней своей следить, и в магазин за продуктами бегать. Это были его обязанности, рассказывают продавцы окрестных магазинов. В деревне-то все про всех знают.
– В день, когда все произошло, Саша покупал молоко и хлеб. Он всегда покупал у нас только молоко с хлебом и еще манку. А вечером уже родители затарились пивом и джин-тоником, – рассказала продавец магазина на Лесной, который ближе всего расположен к дому Бастрич.
Сегодня от него мало что осталось: во дворе кучи тряпок и досок вперемешку с детской обувью. Внутри гарь и останки нехитрых лежанок. Едкий запах горелого и полное опустошение. «Саша», «Даша» – нацарапано мелом на трубе камина. Вот детская коляска, вот желтый промокший зайка, а там набухший от дождевых слез школьный учебник. Сегодня здесь нет никого. Нет толпы приезжих журналистов, которые, кажется, уже все выжали из горячей темы. Но я знаю, что именно сейчас здесь можно обнаружить самое важное. Нет, это не пустая водочная бутылка, ее наверняка следователи занесли в протокол осмотра.
…За домом у сарая куча давнишнего мусора, колотых дров и протоптанная детскими ножками тропинка. Из глубины сараюшки блестят глаза: здесь живет настоящая мама. Ни пожар, ни многолюдье и шум, ни голод не разорвали прочных уз многовекового инстинкта защищать, греть и кормить своих детенышей. Кошка радуется нам как родным, деловито бежит на крыльцо, принимается что-то рассказывать…
А вот соседи погорельцев таким красноречием похвастаться не могут. Один оказался туг на ухо, другие просто не общались и не интересовались ближайшим окружением, третьи ничего не видели, а четвертые сделали вид, что их нет дома.
– Я так крепко спала, – округляет глаза соседка напротив тетя Лида, – ничего не слышала! И не видела, чтобы дети брошены были. Гуляют, бывало, во дворе, Сашка младших на коляске катает, а мать в доме.
– Неправда это, – шепотом рассказывает другая соседка, Наталья. – Тут же настоящий притон был, все время пьянствовали, деньги детские прожигали. А детки всегда одни, как придется: мать эта, Светка, попервах молоко у меня брала, а потом отказалась – не надо нам, говорит. А дети хорошие были, добрые, хоть и от разных отцов.
Такая обнаружилась закономерность: чем люди дальше живут от эпицентра пожара, тем они общительнее. Обвиняют в случившемся родителей за халатность, точно указывают их любимые злачные места. Ругают местную администрацию за перебои с электричеством и отданное частнику пастбище. Правда, за глаза, анонимно, но все же.
Семь крестов
Над Холмской свинцом нависли тучи, ветер гонит редких прохожих домой или в магазин за едой и выпивкой – что еще делать? У кумовьев оскудевшей семьи Бастрич, которые потеряли двух дочек, сегодня поминки.
С журналистами они, само собой, общаться не хотят. Светлану Бастрич нам поймать тоже не удалось: в бывшем лесничестве, куда ее с мужем временно поселила администрация, ее не видели. Зато видели в одном из кафе.
– Закуску на поминки покупала: отбивные, кур жареных, пирожки, – рассказывают сотрудницы. – Но на убитую горем мать совершенно не похожа: губы красной помадой навела и, как пить дать, к подруге укатила. Сожителя посадили, а она мотается по станице.
Мы надеялись застать бывшую многодетную мать на кладбище, но оно было безлюдно. В самом центре – в рядок свежие холмики детских могил с венками «От администрации», «От депутатов», на табличках разные даты рождения и общая – смерти. В липкую землю уткнулись мягкие игрушки, кто-то принес мячик. В кульках мокнут конфеты и пряники. Кому они теперь нужны? Но такая традиция.
На похороны местная администрация собрала деньги, казаки занимались гробами.
– Детей забирали из храма, дом же сгорел, – вспоминает холмский атаман Сергей Лысенков. – Казаки стояли в оцеплении во время похорон, ведь многие люди были очень агрессивно настроены по отношению к родителям погибших детей.
Сергею неловко, он спешит на репетицию казачьего парада, который готовится по случаю Дня кубанского казачества. Такая традиция.
…Рядом со свежесколоченными крестами на детских могилах такой же скромный деревянный: Бастрич Виктор, умер пять лет назад. Это дедушка, один из видных основателей казачьего движения в Холмской.
Мы покидаем станицу в каком-то оцепенении. Позади над Холмской чернильные тучи. Мы удаляемся, и оторопь проходит, и небо кажется светлее. Только горький запах пепелища остается в памяти и надежда – что-то изменится к лучшему.
После
В редакцию на объявленную горячую линию по антикоррупции позвонил житель станицы Холмской Александр Самошкин с жалобой на волокиту, которую устроили местные чиновники с оформлением плана застройки.
– Возмущает, что все делается для галочки, – говорит пенсионер, – что все боятся вслух сказать о наболевшем. Я сам бывший атаман, и вместе с органами опеки забирал у Светланы Бастрич старших детей в реабилитационный центр. А теперь слышу – говорят, семья благополучная была.
Кстати
В банке данных о семьях Абинского района, находящихся в социально опасном положении, в 2011 году была зарегистрирована семья Светланы Бастрич. В 2012 году женщина привлекалась к суду и была оштрафована на пять тысяч рублей за жестокость в отношении к старшему сыну.
Альбина ТОКАРЕВА.
