Чем дальше уходим от последних столетий, теряясь в хаосе давно минувших времен, тем печальнее становится на душе: едва заметен человек! А стоит сделать еще одно движение в глубину, и вовсе он пропадает, оставляя наше сознание наедине с царствующей природой, не ведающей милосердия. Быстро начинаешь возвращаться назад, судорожно хватаешься за останки первых письменных памятников, страдаешь по цельности, по сюжету, который можно рассказать. И среди самых первых попыток передать потомкам состоявшуюся историю находишь сказание о Гильгамеше, царе Урука.
Где это? Там где развивались, сменяя друг друга шумеры, аккадцы, ассирийцы, жители Вавилона. Где-то между Тигром и Евфратом. «Гильгамеш» старше «Илиады» и «Одиссеи» на тысячу лет. Историю этого человека жители Двуречья рассказывали друг другу еще в III тысячелетии до нашей эры. Позже взяли тростниковые палочки и записали клинописью на глиняных таблицах. Жизнь царя Урука, отправившегося искать бессмертие, передавали как самый важный знак этих жарких мест. И чем мрачнее и беспощаднее казались шумерско-аккадские боги, тем чаще звучали песни о Гильгамеше. Он прошел путь от кровожадного тирана до печального человека.
«Все видавший», - называет его поэма, подчеркивая, что «велик он более всех человеков» (перевод И.М. Дьяконова). А ведь после чтения первых страниц не скажешь! Весь Урук, мегаполис тех далеких дней, страдает от жестокости собственного царя, который вместе с бандой соратников разоряет дома, причиняя зло мужчинам и женщинам. Почему? Текст не разбирается в деталях, не ищет мотивов. Словно предлагает без объяснений согласиться с тем, что вождь, обладающий неограниченной властью, подражает суровым богам и не знает пощады. Быть божественным – значит быть бесчеловечным! Следовательно, жителям Урука надлежит сетовать и плакать. «Днем и ночью буйствует плотью Гильгамеш», - сообщает нам поэма.
Даже богам стало не по себе от безобразий великого царя. Они услышали стенания людей и создали оригинальную альтернативу – зверочеловека Энкиду, окруженного не самыми слабыми животными и способного наводить ужас на охотников. Наверное, между Тигром и Евфратом стало совсем плохо мирным людям: в городе бесчинствует царь, в лесах и полях творит зло Энкиду – «шерстью покрыто все его тело». Или боги, создавая Энкиду, хотели поставить перед Гильгамешем зеркало? Посмотри, сопоставь, одумайся!
Так и получилось. Монстра в шкуре, как будто специально пародирующего Гильгамеша, надо унять. Есть и способ. В места обитания Энкиду отправляется блудница Шамхат. Мы не будем смущать читателя рассказами о значении ритуальной проституции в Месопотамии, о том, сколь религиозно важным делом было слияние мужчины и женщины в браке и за его пределами. Поверьте, что язычники в районе Вавилона всегда понимали эротическое начало несколько иначе, чем мы. Поэтому героическая женщина Шамхат без удивления слышит напутственные слова охотника: «Не смущайся, прими его дыханье, / Распахни одежду, на тебя да ляжет! / Дай ему наслажденье, дело женщин - / Покинут его звери, что росли с ним в пустыне, / Ласки его тебе будут приятны».
Энкиду попробовал женщину. Много часов не отходил от нее, ощущая наслаждение как мост от дикой животности к чему-то другому, еще не имеющему названия. Шамхат преподнесла себя, научила есть хлеб, пить сикеру – хмельной напиток из ячменя, показала, как хорошо ходить в одежде, а не в собственной шкуре. Звери, обнюхав Энкиду, признали происшедшие в нем изменения, и ушли навсегда. Было чудище лесное – встал на ноги новый богатырь. Неизвестные авторы «Эпоса о Гильгамеше» приветствует все, что связано с очеловечиванием.
Мать Гильгамеша чувствует приближение Энкиду, радуется, что прекратятся буйные оргии сына, ибо прямо сейчас он встретит себе подобного, «сильного товарища, спасителя друга». «Словно к жене, к нему прильнешь ты», - пророчествует мать героя, определяя степень столь важной для поэмы дружбы. Гильгамеш и Энкиду схватились в бескомпромиссном бою, были готовы уничтожить друг друга. Но не смогли. И поэтому, признав равенство, стали друзьями. Не только до смерти, но навсегда, до самых последних этапов поиска бессмертия.
Жители Урука спят спокойно. Но друзьям-братьям далеко до счастья, ведь герою надлежит постоянно проверять себя в смертельном бою. В кедровом лесу живет чудовище Хумбаба – деревья охраняет, людям угрожает, своей демонической сущностью кичится. Бог Эллиль вверил ему «страхи людские», лишив спокойного сна жителей Урука и плохо защищенных окрестностей. «Давай его вместе убьем мы с тобою, / И все, что есть злого, изгоним из мира», - слова Гильгамеша, обращенные к Энкиду, звучат вполне закономерно. Как и следующая мысль главного героя: «Если паду я – оставлю имя, / Вечное имя себе создам я!» И поэма не может удержаться от красивого повтора: «Укрепи свое сердце для битвы, / Забудь о смерти, врага не бойся! / Сильный человек, впереди идущий, / Неустрашимый и осторожный, / Себя сохранит и товарища тоже, - / Даже павши, имя они оставят!»
Кстати, повтор (много их, очень много!) для древнего текста одна из самых необходимых фигур. Видимо, так художественность превращается в ритуальность. Но есть и движение! Убит Хумбаба, очищен столь нужный людям кедровый лес. Конец? Нет, начало самого главного. Что такое чудовище? Ничего страшного. Ты, попробуй, разберись с влюбленной в тебя женщиной и договорись с теми, кто управляет смертью человека. Поэма стремительно набирает новую высоту.
Богиня Иштар высоко оценила подвиг царя Урука: «Давай, Гильгамеш, будь мне супругом, / Зрелость тела в дар подари мне! / Ты будешь мужем, я буду женою!» Иштар – взрывоопасное сочетание любви, войны, плодородия. Не та эта любовь, что вызывает нежные чувства и обещает тихое счастье до гроба. Кстати, гроб с этой богиней тесно связан: стон полового экстаза здесь неотделим от последнего хрипа, чудо влюбленности быстро переходит в дурман необратимой ревности. Иштар не столько отвечает за личную встречу мужчины и женщины, сколько контролирует силы природного соединения, дарует миру обязательное продолжение: в муках песчаных ветров умирает весна с летом, чтобы настало время для осени и зимы, которые умрут в свой черед. Новый партнер для Иштар – не цель, а способ обновления страстей.
Гильгамеш знает об этом. Его отказ от брачного предложения богини не менее героичен, чем победа над Хумбабой. Вчитайтесь в эти потрясающие слова, в это продуманное до мелочей мужское «нет»: «Ты – жаровня, что гаснет в холод, / Черная дверь, что не держит ветра и бури, / Дворец, раздавивший главу героя, / Колодец, который поглотил свою крышку, / Смола, которой обварен носильщик, / Мех, из которого облит носильщик, / Плита, не сдержавшая каменную стенку, / Таран, отдавший жителей во вражью землю, / Сандалия, жмущая ногу господина! / Какого супруга ты любила вечно? / Давай, перечислю, с кем ты блудила!»
Ярости Иштар нет границ. Она угрожает – не людям, а богам: откроет дверь «страны без возврата и выпустит мертвых». Уничтожить Гильгамеша! Специально для мщения создан на самом верху непобедимый бык, который тут же был побежден двумя друзьями, уже привыкшими совершать подвиги и диктовать свою волю бесчеловечным шумерским богам, так сильно похожим на демонов. Действительно, похожим, раз принимают «соломоново» решение: Гильгамешу – жить, Энкиду – лечь в землю. Пусть виновный перед Иштар познает тоску утраченной любви!
Энкиду успел вырвать корень мертвого быка и швырнуть в лицо ненасытной Иштар. Но далее «путь к человеку», которым занимается «Эпос о Гильгамеше», лежит через области удивительного в своем совершенстве древневосточного пессимизма. «Судьба людская проходит, / Ничто не останется в мире!», - прозревает Гильгамеш, видя, как угасает любимый друг. «Да плачут уступы гор лесистых, / По которым мы с тобой взбирались», - заговаривает смерть тот, кто был буйным царем и великим героем, а теперь предстал перед нами живым страдальцем, угнетенным тоской личной утраты. Энкиду умер, «его постигла судьба человека».
А что постигло самого Гильгамеша? Да, смерть друга: «Как же смолчу я, как успокоюсь? / Друг мой любимый стал землею!» Но схватила его и перспектива собственной смерти, неизбежность исчезновения в «доме праха». Значит, хватит бороться с демонами и оскорблять Иштар. Надо заняться настоящим делом – найти бессмертие! Есть, конечно, вариант, предложенный хозяйкой богов Сидури: «Человеку определена смерть. Пляши, ешь, омывайся – только в этом дело человека». Но для Гильгамеша этот путь – позор, забвение мертвого друга.
Герой сумел найти Утнапишти – единственного человека, получившего от нелогичных шумерских богов бессмертие. Рассказ Утнапишти о пережитом им страшном наводнении – картина всемирной катастрофы, видимо, восходящая к одному источнику, из которого пришел к нам и библейский рассказ о потопе. Только вот в Книге Бытия атака на человека объясняется нравственными причинами - необходимостью сохранить искру человечности в море разврата. В «Эпосе о Гильгамеше» моральных объяснений потоп не получает. «Я взглянул на море – тишь настала, / И все человечество стало глиной!», - завершает рассказ Утнапишти.
Да, бессмертие – не для человека. Но есть «цветок вечной молодости», о котором Утнапишти рассказал Гильгамешу. И царь Урука нырнул в бездну, сорвал цветок, вспомнил про свой народ, и отправился к нему. Оставалось совсем немного, только вот совершить омовение в водоеме, избавиться от жары, и скорее, скорее – к людям. Энкиду не воскресишь, но наша обновляющаяся молодость будет памятью о нем. Позади буйство глупого царя, битва с будущим братом, победа над кедровым властелином, жестокая схватка с Иштар, утрата единственного друга, путешествие к далекому Утнапишти, обретение цветка… Пока все это, сделавшее обыкновенного царя необыкновенным человеком, проносилось в голове Гильгамеша, змея учуяла интересный запах. Она подползла к цветку, сожрала его, сбросила старую кожу и поползла со своим змеиным бессмертием.
Гильгамеш проиграл? Физическая смерть не есть поражение. Разве не побеждаем мы в постановке цели, в следовании ей, в превращении жизни в служение как будто невозможному? Кто-то скажет: тьфу, язычник уродливый, без шансов на оправдание! Мне же видится древний брат. Среди визгов демонов, воя диких зверей и природных вихрей появляется человек. Думаю, что мы способны понять его боль. Был бешеный тиран, заглушавший страсть в разгуле. В финале – страдалец, склонившийся перед собственной печалью, перед думой обо всех, кто умер, кто умрет потом. Таким – проигравшим – Гильгамеш похож на человека, способного воскреснуть.
- Убит Хумбаба, очищен столь нужный людям кедровый лес. Конец? Нет, начало самого главного. Что такое чудовище? Ничего страшного. Ты, попробуй, разберись с влюбленной в тебя женщиной и договорись с теми, кто управляет смертью человека. Поэма стремительно набирает новую высоту.
- Иштар – взрывоопасное сочетание любви, войны, плодородия… Она не столько отвечает за личную встречу мужчины и женщины, сколько контролирует силы природного соединения, дарует миру обязательное продолжение: в муках песчаных ветров умирает весна с летом, чтобы настало время для осени и зимы, которые умрут в свой черед. Новый партнер для Иштар – не цель, а способ обновления страстей.
- Гильгамеш проиграл? Физическая смерть не есть поражение. Разве не побеждаем мы в постановке цели, в следовании ей, в превращении жизни в служение как будто невозможному? Кто-то скажет: тьфу, язычник уродливый, без шансов на оправдание! Мне же видится древний брат.
Интересные факты
- Эпос о Гильгамеше — самая древняя книга в мире. Ее возраст насчитывает 4,5 тысячи лет. Она написана на 12 табличках, каждая из которых состоит из шести колонок клинописного текста. Именно с нее берет начало стихотворная письменная литература.
- В 1872 году расшифровкой неизвестных шумерских табличек занялся Джордж Смит. Он и обнаружил, что в повествовании идет речь о подвигах некоего героя по имени Гильгамеш. Это открытие стало сенсацией в литературном мире.
- Самая древняя книга в мире переведена на множество языков. На русский в 1918 году эпос переложил поэт Николай Гумилев. Специально для этого он консультировался со знатоком аккадского, шумерского и ассирийского языков Владимиром Шилейко.
- Современному человеку может показаться странным эпизод со жрицей Шамхат. «Храмовая любовь» - это для нас нонсенс. Но не для древних шумеров. Секс, как и любые другие стороны жизни, был осмыслен с религиозной точки зрения. Он трактовался как обряд плодородия, был символом слияния человеческого с божественным. Соответственно, при храмах жили жрецы и жрицы, которые символизировали бога. Они возводились в ранг культовых фигур и у шумеров назывались «надиту». Их особый статус был закреплен законом. Интересно, первые упоминания о храмовой проституции можно прочитать у историка Геродота.
Экранизации
Как ни странно, но история о Гильгамеше стала основой сюжета для… японского аниме. Но потомок богов оказывается в мире современной фантастики. В фильме его окружает научный комплекс «Райские врата», террористическая атака, катастрофа «Двойной Икс». Из этого и складываться картина величественного противостояния мощных сил.
А еще шумерской историей заинтересовались американцы и сняли ужасы. Существование человечества оказывается в опасности, после того как случайно освобожденная из своей древней тюрьмы шумерская богиня похоти и войны Инанна вызывает гигантский метеорит, чтобы уничтожить планету. На помощь человечеству приходит древняя сущность Гильгамеш. Фильм относительно свеженький – прошлого года.
Алексей ТАТАРИНОВ.
