Угораздило меня как-то в летнюю пору, да ещё в самом её начале, улечься в больницу. В пульмонологическое отделение одной из краснодарских больниц.
Опыт подобного времяпровождения у меня небольшой, ещё советских времён - всё потому интересно. Какова она - то ли капиталистическая, то ли социально ориентированная медицина - в стационарных условиях?
Из первых выводов. Прежде всего, был развенчан миф (по крайней мере, в случае со мной) о тотальной коррупции в кубанской медицине. Мол, за всё надо платить, а чтобы в больницу более-менее нормальную попасть, где лечат, а не калечат, в сферу моих любознательных ушей проникали и конкретные, весьма немаленькие цифири.
Но ни одной копейки, как явила мне практика медицинского обслуживания, я не заплатил. Никто даже завуалировано, не намекал мне о том, что надобно за нахождение в больнице «отстегнуть» энную сумму.
Удивила ещё, приятно удивила, вежливость и внимательность врачей и медсестёр. Никакой раздражительности от жахающей жары, от совсем не баснословной зарплаты на пациентов не переносилось.
В палате нас было трое.
Могучего телосложения мужчина, с казачьими усами представившийся Богданом. Он коренной краснодарец, а предки его из, разумеется, Запорожской Сечи.
Второй же мой сосед по палате охарактеризовал себя при знакомстве исчерпывающе: «Генрих Рафаилович. Армянин. 1936 года рождения».
Богдана лечили по какой-то ускоренной программе и чаще чем нам ставили уколы – через неделю у него самолёт до Дюссельдорфа, куда он спешил на тридцатилетие старшего сына, который живёт в Германии уже пять лет и неплохо очень даже там устроился – дом, вот, достроили с тестем, второй внук родился недавно… А с младшим сыном Богдан вёл почти беспрерывные переговоры по мобильнику, консультируя его, подсказывая, порою бодряще так, призывая не расслабляться – младший остался на хозяйстве. У Богдана фирма, занимающаяся строительными материалами и я многое узнал о свойствах, например, песка. Строительный песок, оказывается, есть разный. И какому-то нужному человеку из начальства абы, какой продавать не следовало ни в коем разе.
К Богдану часто заходил один из лечащих врачей, судя по общению – давний и хороший знакомый.
Распорядок же больничной жизни у Генриха Рафаиловича кроме лечения состоял в том, что он часто выходил в коридор и там, на лавочке предавался со своим ровесником прогнозам с сопутствующим им сдержанным спорам на начавшийся в Бразилии чемпионат мира по футболу. Когда споры переставали быть сдержанными, старички начинали дружно кашлять и расходились по своим палатам.
Однажды мы с Богданом разговорились на тему архитектуры славного и стольного града Краснодара. Я придерживался при этом магистральной линии:
- Своеобычный город. Со временем привыкаешь даже к его эклектике.
-А ко всему со временем, Сергей, привыкаешь.
Так бы мы любезно и продолжали бы беседовать, да дёрнул меня известно кто за язык и высказался я по поводу неухоженности городских улиц. К юбилеям, к дням города, говорю, Краснодар прихорашивается по поговорке: губы покрасили, помыться забыли. Богдану это не понравилось. Очень не понравилось. О чём он красноречиво и высказался, мол, понаехало тут, критиков…
И стало в нашей палате тихо.
Богдан только продолжал консультировать младшего сына, и я невольно узнавал, к примеру, чем среднефракционный щебень отличается от искусственного гравия.
Генрих Рафаилович читал «Спорт-Экспресс» и самозабвенно предавался в коридоре занятиям по прогнозированию.
А тут наши с южнокорейцами ничейку сгоняли, совсем не впечатлив, главное игрою. Утром Генрих Рафаилович раздражённо (мы смотрели ночной прямой эфир, а где - это больничная тайна) заметил: не умеют русские в футбол играть!
И вдруг, Богдан, выспавшийся, к футболу индифферентно относящийся, при нашем ещё первом разговоре-знакомстве обо всём только и заметивший, что футбол он не смотрит лет двадцать уже и, что его сильно раздражают эти пешком бродящие по полю миллионеры, неожиданно так ехидно у Рафаэлыча интересуется, потягиваясь при этом всем своим могучим телом и грозя сим движением обрушить свою кроватку:
- Может я что-то пропустил? А что сборная Армении у нас в чемпионах ходит?
Из искры, как известно, возгорается пламя, и Генрих Рафаилович это наглядно продемонстрировал:
- Я русский армянин! Я тридцать лет в Цхалтубо прожил и там я себя называл русским армянином! Даже при Гамсахурдиа! Зачем так говоришь? Эл бану гордз чунес? Я тебе весь состав нашей сборной назову! От Акинфеева до пижона Кокорина. Сборную Советского Союза всю наизусть знаю с пятьдесят второго года!
Генрих Рафаилович по-молодецки вскочил с кровати и вернулся в палату после обеда. А вечером опять националистический спор возник между ними. Теперь совсем уж по серьёзному поводу.
- Армяне лучшие в мире воины! – задиристо сказал бывший житель Цхалтубо, когда Богдан с каким-то радостным упрямством стал донимать старика - в чём ещё армяне сильнее всех. – Кого больше всех из генералов и адмиралов?
- Неужели армян?
- Э!.. Не смейся, глупый! Шестьдесят генералов и адмиралов в годы войны были армяне. Пять маршалов. В Великую Отечественную армян погибло в боях больше трёхсот тысяч. А всего воевало шестьсот тысяч. Вот и считай! Каждый второй не вернулся. Армяне, знаешь, да? - не сдавались в плен! Я родился в Варденисском районе. Озеро Севан, знаешь? Каждый третий дом у нас не дождался своего сына, отца, брата. Это тебе известно? А село Чардахлу? Знаешь? Э! Ничего ты не знаешь кроме щибонки (именно так это уничижительно прозвучало, так как говорил Генрих Рафаилович почти без акцента). Из села ушли на фронт 1250 человек. Село дало двух маршалов - Баграмяна и Бабаджаняна. Двенадцать генералов. Семь Героев СССР.
- А украинцы с русскими по лесам прятались, ещё скажи! – Богдан покраснел, и усы его грозно топорщились. При этом он призывно посмотрел на меня – что молчишь-то, славянин?!
Я высказался предельно информативно – с мальчишеских пор знаю всю героическую статистику наизусть:
- Если говорить о Героях Советского Союза в Великую Отечественную, то русских семь тысяч девятьсот девяносто восемь человек. Украинцев – две тысячи двадцать один Герой. Среди отмеченных высшей степенью воинского отличия – белорусы, татары, евреи, казахи, грузины, армяне, узбеки, мордва… В минувшем апреле, - говорю, - исполнилось восемьдесят лет как было учреждено это звание. А победил в войне всё-таки великий советский народ.
Богдан на последних моих словах поморщился. И продолжил упрямо:
- Это всё выдумки! Славяне победили! Ну, и кое-кто им помогал!
Тут уж и я не выдержал:
- Напряги, Богдан всю свою фантазию. И представь, что такой спор у наших дедов и отца Рафаэлыча случился. В госпитале. В году этак 1943-м…
И в этот момент, так уж счастливо для нас всё обернулось, у Богдана телефон исполнил начало диппёпловского «Дыма над водой». И Богдан с готовностью начал объяснять старшему сыну, что всё по – плану. Иду на поправку, ждите. Ага, гэкнул радостно, готовьте… свежего, баварского… И далее что-то, но уже выйдя из палаты.
Генрих Рафаилович с кровати поднялся, по палате прошёлся. Потом посмотрел на меня и говорит:
- Вот у меня в моём большом доме комнату снимает совсем молодой парень. Русский. Спортсмен. Не пьёт, не курит. Работает грузчиком. В армии десантником служил. Как сын он мне. Историю знает так - не вам с ним тягаться. Так он мне говорит, что спорят громче всех те, кто ничего не знает и голосом только берёт. А, скажи? Мудрый, хоть и молодой.
И опять стало в нашей палате тихо.
А через два дня нас с Богданом выписывали. И мы довольные этим обстоятельством опять стали общаться. Я желал ему во всех отношениях успешно попроведовать старшего сына, он мне, с мягкой иронией –зорче вглядываться в красоту градских заулков и прошпектов…
Рафаэлыч сидел на кровати, нахохлившись. Ждал.
И мы сделали то, что должны были сделать. Ведь мы же, прежде всего люди, а потом уж представители своих наций.
-Ну, счастливо, старик! Бувай, здоровий! – обнял осторожно его Богдан.
Я же сделал то, что задумал ещё раньше. Мне это было несложно сделать. Именно в этот год, я восьмилетний мальчуган был пленён великой игрой – футболом. Задержав руку старика в своей, я начал торжественно и вместе с тем интригующе:
- Итак, Генрих Рафаилович, 1973 год. Золотой дубль ереванского «Арарата». Золотой состав. В воротах – Алёша Абрамян. Второй номер –Санасар Геворкян, третий – Арменак Саркисян. – Четвёртый, - подхватывает с повлажневшими глазами русский армянин. – Саша Коваленко. - И вместе мы продолжаем, делая при каждой фамилии жест, как будто мы поднимаем заздравный кубок. – Норик Месропян, Аркадий Андреасян, Сергей Бондаренко, Сергей Погосов, Левон Иштоян, Эдуард Маркаров, Сурен Мартиросян, Назар Петросян, Николай Казарян, капитан команды железный Олег, - Оганес, - поправляет меня Генрих Рафаилович. – Заназанян!..
…И с этим замечательным ощущением легкости, возникающим, когда ты сделал что-то доброе и приятное, нет, не всему человечеству, а конкретному человеку, я и покинул нашу палату национальностей.
Сергей БУЗМАКОВ
