Петр Придиус. Наш первый редактор

10 января исполнилось бы 90 лет Петру Придиусу, который возглавлял газету «Кубанские новости» со дня ее создания в течение более

Легенда № 19

Осенью 1990 года председатель Совета народных депутатов Краснодарского края Николай Кондратенко попросил депутата крайсовета Петра Придиуса подобрать кандидатов на должность редактора новой газеты. Требовался опытный журналист, который создаст с нуля и возглавит общественно-политическое издание регионального уровня.

С присущими ему ответственностью и дотошностью Петр Придиус составил список из 18 кандидатур, в профессиональных качествах которых был уверен. Выбирая, опирался на свой четвертьвековой опыт работы в кубанской журналистике, включавший (что очень важно в данной ситуации) и шестилетнее заведование сектором печати крайкома КПСС. Позже Петр Придиус признавался, что, создавай он этот список на пару-тройку лет позже, многих в нем не оказалось бы: 1990-е с их испытанием людей на человечность только начинались.

Впрочем, позже выяснилось, что и сам список с 18 кандидатами председателю крайкома был нужен постольку-поскольку, разве что из любопытства: включит в него автор свою фамилию или нет?

Шестилетнего опыта работы в крайкоме Петру Придиусу оказалось маловато для того, чтобы заподозрить подвох. Кадровый вопрос был решен заранее, и, перебирая кандидатуры, будущий главный редактор, по сути, уже занимался созданием газеты, пусть даже не подозревая об этом.

Николай Кондратенко внес в список кандидатуру № 19, вычеркнул из него все предыдущие и убедил упиравшегося поначалу Петра Придиуса в том, что в то время и в тех условиях только он способен справиться с поставленной сверхзадачей.

Впереди у Петра Ефимовича Придиуса было десять с половиной тяжелых, но невероятно интересных лет созидания в «Кубанских новостях», а позади – путь, пройдя который он и стал первым главным редактором газеты, до сих пор имеющей статус главной на Кубани.

Совершенно летний

Родился будущий журналист и писатель в казачьей семье, где у председателя колхоза Ефима Алексеевича и его жены Феклы Устиновны уже подрастали четыре мальчика: Алексей, Иван, Павел и Григорий. Было это в станице Бесстрашной летом 1932 года.

Сразу стоит внести ясность в вопрос с датой рождения Петра Придиуса. С днем рождения его всегда поздравляли 10 января. Во всех официальных документах и справочниках тоже значится эта дата. Четырнадцатилетним подростком, подгонявшим время, чтобы поскорее вступить в комсомол, придумал он себе этот день рождения и повзрослел сразу на полгода. Момент для маневра был удачный: послевоенная неразбериха, метрики утеряны – дата вошла в документы навсегда.

Большой тайны из того, что он не зимний, а «совершенно летний», Петр Придиус не делал. Знали об этом друзья. Повзрослев, свое «расследование» провела и дочь Майя. Она вспоминает:

– На фотографии он, тогда еще двух- или трехмесячный, лежит в одной распашоночке на руках своего отца. Никак это не могла быть зима или ранняя весна, и, значит, не мог он родиться 10 января! Об этом с фотографией в руках я ему рассказала. Папа улыбнулся и согласился с доводами. А потом и метрика нашлась.

Петр Придиус с удовольствием отмечал оба дня рождения – и 10 января, и 28 июля. Когда редактировал «Кубанские новости», январская дата ему нравилась соседством с еще двумя – днем рождения газеты (5 января) и Днем российской печати, назначенным в 1990-х годах на 13 января.

А летний праздник был более камерным, семейным, «для своих».

– Я подростком узнала о летнем дне рождения папы. Мне было 15 лет, на пасеке в Отрадненском районе заработала деньги и купила ему… балалайку, – поделилась воспоминаниями Майя Придиус. – Он рассказывал, что научился играть в далеком детстве и как-то даже всю ночь играл на свадьбе: пальцы в кровь, зато мешок картошки заработал! Помню, стоила 15 – советских еще – рублей. Подарила ему 28 июля, когда только узнала об этом его втором дне рождения. Он был не просто тронут – потрясен подарком! А я была потрясена, когда увидела, как он играет: папа, говорю, ты же с детства балалайку в руках не держал…

Урок на всю жизнь

Но в начале 1930-х, когда Петя только делал первые шаги по отрадненской земле, до всех этих путаниц с днями рождения и свадеб с балалайками было еще очень далеко. Жили Придиусы небогато – даром что глава семейства председательствовал в колхозе, – но дружно. «Не тужи, мать, сынульки – вот наше богатство!» – приговаривал Ефим Алексеевич, обнимая жену.

С шести лет Петр – пастушок. Кстати, на овечьих выпасах пристрастился к чтению и даже начал уже что-то карандашиком писать на листочках. Позже вовсе остался главным помощником матери: грянула Великая Отечественная, отец с братьями ушли на фронт. Братья вернутся, отец погибнет.

Затем была школа в тогдашнем райцентре – станице Спокойной. Из родной Бесстрашной до нее 25 км. То с обозом, как Ломоносов, а чаще просто пешком. Не каждый день, конечно, – раз в неделю. На выходные – домой, в Бесстрашную.

Шесть десятилетий спустя в оставшихся неоконченными «Воспоминаниях пожилого школьника» Петр Придиус передал свои юношеские впечатления.

«Впервые я увидел ту школу еще мальцом, когда отец усадил меня на пароконную бричку и мы поехали в районный центр, в станицу Спокойную, по каким-то важным делам. Впервые увидев двухэтажное белое здание, я даже ахнул: ни в самой Спокойной, ни тем более в нашей Бесстрашной другого такого здания не было, еще не строили их. Еще запомнилось: на высоких столбах вблизи школы белели круглые чашечки, от которых тянулись бесчисленные провода. «Телефон, электричество, – подсказал отец. – Когда-нибудь такое будет и у нас в Бесстрашной». Пока мы стояли у коновязи и кормили овсом лошадей, улицу от школы к парку пересек старичок с белыми усами, в очках, в нахлобученной фуражке и накинутом на плечи шелестящем плаще. Отец, указывая на него глазами, шепнул: «Учитель этой школы, кажется, Муштай, арифметику с геометрией ведет. Интересный человек… Будешь, сынурик, хорошо учиться, отдадим после семилетки в эту школу».

Учился хорошо, и в спокойненскую десятилетку его, конечно, отдали. Правда, случилось это уже после войны, с которой не вернулся отец. Но учителя со странной фамилией Муштай и, как оказалось, с не менее странными особенностями характера Петр застал и светлые воспоминания о нем и других школьных учителях пронес через всю жизнь.

Долгие годы работавшая заместителем главного редактора в «Кубанских новостях» Валентина Беспалая рассказала:

– Как-то захожу к Петру Ефимовичу в кабинет и вижу, что пишет длиннющее, не на одну страницу, письмо. Это, говорит, моей первой учительнице. Всех помнил, со всеми старался поддерживать отношения. Перед праздником лично подписывал кипу открыток, писал много писем, в первую очередь, конечно, землякам-отрадненцам.

А вот воспоминания журналиста Людмилы Гриневой:

«По странному стечению обстоятельств и событий последних дней его жизни то одно, то другое возвращало его к душевной боли – к родной станице Бесстрашной, к школе в станице Спокойной, где он учился…

– Знаешь, есть у меня к тебе просьба одна, официальная…

Петр Ефимович, легко решавший любые вопросы и просьбы своих коллег и односельчан-земляков, немного смутился:

– Знаю, ты сможешь выполнить. Узнай в краевом департаменте образования, куда сгинули деньги, выделенные на автобус для спокойненской школы еще пять лет назад. Вроде бы деньги поступили в отрадненский отдел образования, но дальше след их потерян. Думаю, надо бы поторопиться с ответом на этот вопрос.

По делам работы в департаменте образования я была ровно за сутки до смерти Петра Ефимовича. Собственно, эта его боль о родной школе была услышана. И вечером, в последнее наше свидание, он спросил одно:

– Ну, удастся отыскать пропажу?

– Удастся. Я просьбу передала.

– Ах, как было бы хорошо – отдать автобус детворе. Это так нужно…

В планах у него, знаю, был большой очерк о школе и учителях. Он часто рассказывал те самые картинки своей ученической поры, хохотали с ним до слез, горевали и сокрушались о многом, говоря о школе вообще…»

Так закалялось перо

Школу окончил с золотой медалью. Следующим этапом станичный выпускник выбрал ни больше ни меньше как МГУ. До поступления успел приобрести опыт работы репортером в местной районной газете, получить рекомендацию и вступить в партию.

Конкурс при поступлении – 40 человек на место, конкурс среди поступающих с отличными аттестатами – 5 человек на место. Поступил. Услышав его фамилию, кто-то посоветовал ему говорить, что он из Прибалтики. Дело в том, что приехавшим из нацреспублик общежитие предоставляли в первую очередь. Так и сделал, общежитие предоставили.

Период проживания в Москве всегда вспоминал как цепь событий чрезвычайных в своей жизни. Встречи и общение с самыми разными людьми – знаменитыми и впоследствии знаменитыми, однокашниками и маститыми преподавателями, и каждый из них казался человеком удивительным.

Необычайно насыщенная, интересная, голодная, счастливая, творческая студенческая жизнь пролетела со скоростью каникул между семестрами, и вот Петр Придиус снова выпускник. С красным дипломом и заманчивыми предложениями остаться в восхитившей его столице. По одним данным, его приглашали в «Комсомольскую правду», по другим – остаться в МГУ на кафедре журналистики. Возможно, было и то и другое.

Но выбрал он целину, куда ехали в те годы романтики со всей страны, и задержался там на 11 лет. Работал в городских, областных и республиканских изданиях, в газетах и на радио. Это были годы становления Придиуса-журналиста, первый опыт самостоятельной работы, в том числе редакторской, период, когда сложились профессиональные принципы, которым он потом следовал всегда и которые старался передать коллегам и подчиненным.

В тех же «Воспоминаниях пожилого школьника» он пишет:

«Ровно через год после окончания университета меня направили редактором газеты, выходившей на двух языках – русском и казахском, в город Аягуз на Турксибе. Молодой город был знаменит тем, что именно здесь произошла стыковка Турксиба, строительство которого велось одновременно с юга и с севера, от Ташкента и от Новосибирска. Был он еще знаменит своей молодостью, высоким трудовым энтузиазмом, а главное – гражданским и национальным согласием. В обкоме партии меня напутствовали: «Если в Аягузе не выпадешь из седла, потом везде справишься…» Я догадывался, с чего надо начинать – с общественных корреспондентов. Но не стал проводить встречи в редакции, активы, семинары, а решил лично обойти десятка два-три предприятий, школ, учреждений, присмотреться, познакомиться с пишущими на местах. Этот прием целиком оправдал себя, у газеты появился крепкий актив надежных помощников, при этом разных профессий, разных возрастов и национальностей…»

Этот прием, интуитивно найденный начинающим редактором, безупречно работал и впоследствии. Актив внештатников в «Кубанских новостях» при Петре Придиусе стабильно превышал коллектив штатных журналистов, и были это люди абсолютно разные, что содержанию газеты шло только на пользу.

В Адыгее Петр Придиус возглавлял гиагинскую районку, работал замредактора областной «Адыгейской правды». Позже редактировал районную газету «Строитель коммунизма» в Брюховецкой, был собкором «Советской Кубани», откуда перешел в крайком партии заведовать сектором печати.

Без страха и упрека

Первое десятилетие жизни газеты «Кубанские новости» было временем постоянной борьбы и бесконечных конфликтов. Начало 1990-х очень хорошо к этому располагало. Страна бурлила переменами, каждый, казалось, воевал с каждым.

В первую очередь появление нового издания, которое к тому же стало резко набирать тираж, не обрадовало коллег по газетному цеху. Накал конкурентной борьбы зашкаливал, шла война компроматов, и взрывались бомбы – к сожалению, не только на газетных страницах.

Ну и, конечно, разделение общества на несколько политических лагерей тоже не могло не отражаться на содержании газеты. Общественно-политической как-никак.

С первого номера у газеты появились верные друзья. Но и непримиримые враги, увы, тоже. Особенно опасными из их числа были те, в чьих руках была власть в крае. Они могли выключить электричество в редакции в день сдачи номера, или неделями не перечислять газете заработанные на публикации официальных документов деньги, или годами откладывать решение острейшего для коллектива вопроса о собственном здании – арендованный этаж обрастал все новыми фанерными перегородками, половинившими кабинеты.

Журналисты могли отвечать на эти выпады только новыми, еще более острыми публикациями. И главный редактор «Кубанских новостей» Петр Придиус был первым, кто «к штыку приравнял перо» – как и положено главнокомандующему.

– Он был боец по натуре, – вспоминает Валентина Беспалая. – На каждый выпад ему надо было обязательно ответить еще более острой публикацией. Иногда я говорила ему: «Петр Ефимович, да ну их, собаки лают, караван идет…» А он: «Нет, спуску таким давать нельзя, наглецов надо ставить на место!» Вижу, бывало, что нельзя публиковать материал – суд будет, иду к нему сглаживать углы. Иногда получалось, не всегда, правда. Очень много в те годы у нас критических публикаций было. Нам даже пришлось в штат юриста взять – небывалое дело по тем временам! – потому что судебных исков к газете тоже много было.

Майя Придиус рассказала, что в те годы ее отцу угрожали физической расправой.

– Были угрозы его жизни, это я точно знаю. Он готовил меня к худшему, говорил, что такое может произойти. Но все равно папа продолжал отстаивать то, что считал единственно правильным.

«Со своими не воюем»

Чем враждебнее вились вихри над редакцией, тем теснее были ряды ее бойцов. По крайней мере, к этому стремился Петр Придиус. Обретя, по его собственным словам, в довольно зрелом возрасте «третьего ребенка» – газету «Кубанские новости», он и всех, с кем над ней работал, считал одной семьей, а редакцию – вторым домом. «Домочадцы» могли не понимать друг друга или ссориться, делать глупости или лениться, но всегда оставались в доме своими.

Рассказывает политический обозреватель «Кубанских новостей» Наталья Бердникова:

– В 1991 году из-за чеченских событий мы были вынуждены уехать из Грозного. Перед этим мой муж приехал в Краснодар в поисках работы. До этого он работал в республиканской газете, возглавлял отдел промышленности, поэтому решил обратиться в краевую газету «Кубанские новости». Петр Ефимович был очень занят, шла сдача номера, поэтому выделил на разговор десять минут. В итоге они беседовали два часа. Вскоре мы переехали на Кубань, а Бердников стал работать в «Кубанских новостях». Сначала мы жили в Крымском районе, муж был собкором по той зоне. Как-то Петр Ефимович был в тех краях и заехал к нам. Увидев, в каких спартанских условиях мы живем, он объявил: «Я забираю вас в Краснодар!» Он договорился, чтобы нам предоставили общежитие, я тоже стала работать в редакции и очень благодарна Петру Ефимовичу за то, что помог нашей семье в тяжелое время.

Если у него была возможность помочь, он не жалел на это ни сил, ни времени. Но при этом Петр Придиус не был «добреньким» руководителем. Голос практически никогда не повышал, но при необходимости мог двумя фразами одернуть человека и вернуть его в рабочее состояние – на язык был очень остер. Впрочем, чаще пользовался своим даром в более мирных целях, создавая отточенными шутками доброжелательную атмосферу на редакционных планерках.

В долгу неоплатном

Земляки-отрадненцы всегда были особой кастой для Придиуса, людьми, которым можно было проходить без стука и без очереди в любой из его кабинетов. Как-то собкор «КН» по Брюховецкому району Владимир Нестеренко, потерявший уже надежду побыстрее протолкнуть в газету свой материал о местном умельце, воскликнул: «Петр Ефимович, как же я жалею, что живу не в Отрадной!..»

Как вспоминают коллеги, на столе Петра Ефимовича всегда лежало несколько записок – кому надо позвонить, за кого попросить, что у кого выяснить. Отказать никому не мог – звонил, просил, выяснял. Находили его везде: междугородними звонками – в кабинете, визитами без предупреждения – в редакции, а то и дома. Когда приезжал на родину, то всегда был в окружении людей и не расставался с блокнотом, из которого часть фамилий и телефонов позже оказывались в записках на столе.

Так и не сбывшейся его мечтой было восстановить разрушенную церковь в родной Бесстрашной.

По словам Майи Придиус, со временем отношение к вере у отца менялось. Отрицательным оно не было никогда, даже в годы работы в крайкоме партии «установку на атеизм» в семье не давал. Своя, внутренняя, не напоказ, дорога к храму у Петра Придиуса была. И были на этом пути свои чудеса и знамения.

– За две недели до смерти папа поехал в Бесстрашную, а вернувшись, рассказал фантастическую историю. Может быть, в связи с болезнью или по другим причинам, но он решил покреститься и рассказал об этом местным. Хочу, мол, на родине, но церковь здесь разрушена, и не скоро еще восстановят, думаю вот, что делать. А один из стариков ему: «Петро, да ты шо? Мы ж с кумой тебя крестили, когда ты еще мальцом был!» – рассказала Майя.

Это была его последняя поездка на родину. Умер он 14 октября, на Покрова, в праздник, который очень любил. В этот день он всегда приезжал в Бесстрашную, в станицу, где родился, где, как оказалось, крестился и куда всегда стремилась его душа.