Константин Пуликовский: «Покой мне только снится»
Легендарный генерал-лейтенант, государственный деятель и писатель Константин Пуликовский, чье имя уже навсегда вошло в новейшую историю России, 9 февраля отмечает 75-летие. Накануне юбилея в эксклюзивном интервью «КН» он рассказал о том, почему не хотел быть военным, как завоевал доверие лидера Северной Кореи Ким Чен Ира и для чего в Краснодаре нужен Дом ветеранов.
Героями и генералами не рождаются, ими становятся. Это про Константина Пуликовского. Офицер в шестом поколении, отдавший службе в армии больше 30 лет. Он прошел от курсантских до генеральских погон не по кабинетам с мягкими коврами. Это был боевой путь с тяжелыми испытаниями и потерями, на котором он как настоящий военный ни разу не подверг сомнению понятие «приказ».
После его ухода в запас, страна снова позвала Константина Пуликовского, который блестяще применил свои знания, опыт и харизму на государственной службе.
Сегодня он тоже не почивает на лаврах – активно занимается общественной деятельностью, возглавляя Краснодарский городской Совет ветеранов.
Не писатель, а рассказчик
– Константин Борисович, вас прежде всего знают как человека с огромным военным опытом за плечами. Но интервью хотелось бы начать с другого. Вы – еще и писатель, который через автобиографию показал разные этапы жизни нашей страны. У вас вышло восемь книг. Есть планы на новую?
– Я бы назвал себя не писателем, а рассказчиком, как говорил Владимир Набоков, с которым я познакомился, когда начинал пробовать перо. Действительно, вышло восемь книг. И сейчас готовится девятая. Хотел издать к юбилею. Но понял, что должен дополнить ее важными главами о нынешней работе в Совете ветеранов. В этом году книга обязательно выйдет. Она будет называться «Покой мне только снился…».
– Скорее в настоящем времени. Вы и сегодня не сидите без дела.
– Такая у меня натура. Делать свою работу добросовестно. В том числе общественную, которую выполняю сегодня.
– Можно эксклюзивно для наших читателей приоткрыть занавес и рассказать, о чем будет новая книга?
– О периоде после армии и госслужбы. Но в этой книге я также буду возвращаться и к тому, что было опубликовано в предыдущих изданиях, как бы перелистывая страницы своей жизни. В том числе ответственного и болезненного для меня периода Первой чеченской кампании. Насколько… можно судить по этой цитате из книги.
«…Правильно говорил мой отец: «Надеть форму – не значит стать офицером…» Все мои предки были военными. Дед в Первую мировую командовал пехотным полком. Прадед и прапрадед служили в царской армии …Отец был военным летчиком, воевал. Из всех мужчин семьи Пуликовских только отец вернулся с фронта – остальные пали на полях сражений, как и мой старший сын в Чеченскую…».
Минус балл, и ты – танкист
– Опираясь на эту цитату, хочу построить дальнейшую нашу беседу. И спросить: вы упомянули, что выросли в семье военных в нескольких поколениях, этот факт определил вашу судьбу, или вы все-таки думали выбрать профессию на «гражданке»?
– Если честно, то для меня карьера военного была предопределена. Мне хотелось выбирать самому, пойти по другому пути. В 1966 году в подмосковном Зеленограде открывался уникальный на тот момент институт электронной техники. В нашей стране это направление только набирало обороты, но было очень востребованным, как сегодня сфера IT. И я решил поступить в этот вуз и получить техническое образование.
Без труда сдал письменный и устный экзамены по математике на отлично. А потом была физика. Принимали экзамены инженеры. И мне поставили четверку. Можно было оспорить оценку и попробовать защититься на пять у заведующего кафедрой, но я не рискнул. А потом выяснилось, что этого самого одного балла мне не хватило для зачисления. Конкурс был очень большим.
Для себя я сделал соответствующие выводы и дальше старался выкладываться в учебе, а потом и в работе по полной. Поступил в Ульяновское гвардейское высшее военное танковое училище. Выбрал его, потому что там можно было получить глубокие знания и основательную военную инженерную специальность. Так что свое стремление к техническому образованию я все-таки реализовал.
Отец согласился с моим выбором. Хотя хочу отметить, что в семье нас трое братьев, и папа никогда не настаивал на карьере военного ни для кого. Дал нам возможность самим определиться.
Кстати, таким же образом поступил и я. Скажу больше: я не очень хотел, чтобы мои сыновья связали свою профессию с армией. Потому что к тому времени, когда они окончили школу, насмотрелся на «генеральских сынков», которым делали поблажки, они к этому привыкали и становились избалованными молодыми людьми.
Сынок Алеша
– Ваши сыновья такими не стали, и оба самостоятельно выбрали военную специальность. Но в вашей жизни случилась трагедия. Во время Первой чеченской кампании вы потеряли старшего сына Алексея, который сам подал рапорт о том, чтобы его отправили в горячую точку. Тогда вы не пожалели о том, что не вмешались на этапе выбора его профессии или хотя бы не сказали свое веское генеральское слово, чтобы он не оказался на линии огня?
– Как любой отец, я беспокоился о сыне. Он, кстати, окончил то же танковое училище, что и я. Конечно, не хотел, чтобы Алексей ехал в Чечню. В то время я сам находился на передовой. И во время службы в горячей точке не скрывал фамилию и не снимал погоны с камуфляжа. Хотя были высокопоставленные военные, которые, опасаясь мести боевиков, поступали иначе. Мне совесть не позволяла. Но внутренне я понимал и переживал, что, если сын окажется в зоне боевых действий, он тоже не будет прятать фамилию. И за ним могут начать охотиться бандиты, захватить в плен, издеваться.
Как мне сообщили, Алексей сам подавал рапорт, и не один, о направлении в Чечню. Даже пошел на обман и сказал, что я его вызвал, чтобы он был рядом. Рапорт в конце концов удовлетворили. Когда его часть пошла на боевую операцию, я уже не имел права ему препятствовать и возвращать назад. А потом пришло известие, что группа, в которой был мой сын, нарвалась на хорошо организованную засаду боевиков, и в числе шести других бойцов Алеша погиб на месте.
Кто говорит, что время лечит боль, лукавит. Она навсегда остается в сердце, живет с тобой. Но с годами кроме этой боли появляется ощущение тепла, когда мы в семье говорим о сыне, когда его вспоминают друзья и боевые товарищи. То, что мы должны помнить родных, – не пустые слова. Это очень важно и помогает жить дальше.
Как разомкнулось «Кольцо»
– Константин Борисович, вы были командующим объединенной группировкой федеральных сил в Чечне. И разработали операцию «Кольцо» по окружению Грозного, где засели боевики. Но она так и не состоялась. Сегодня, спустя много лет, как высчитаете, если бы операцию провели, как бы она повлияла на расстановку сил в конфликте?
– Я был уверен в том, что операция будет иметь успех. Благодаря ей мы могли поставить точку в боевых действиях. Грозный был в августе 1996-го плотно окружен. Мы вывели оттуда все наши войска. Боевики это поняли. Ко мне дважды приходили делегации. Предлагали разные условия, в том числе и деньги, чтобы им открыли коридор, и они вышли из города. Разговоры эти для меня были несостоятельными, и я еще больше убедился, что делаю все правильно. Тогда боевики заявили, что будут прорываться.
Мы были готовы к этому развитию событий. Хорошо знали здания, которые занимали бандиты. По ним были спланированы точечные удары артиллерии и авиации. Ждали только сигнал. Но поступил другой приказ.
Операцию остановил генерал Александр Лебедь. Он прилетел в Чечню как вновь назначенный секретарь Совета Безопасности, наделенный указом президента России особыми полномочиями. Ему поручалось от имени главы государства решать все вопросы по урегулированию дел в республике. И он подписал тот самый, позорный Хасавюртовский мир, прикрываясь тем, что заботится о матерях, которые отправляли сыновей в Чечню.
На самом деле все сводилось к борьбе за кресло главы российского государства. Борису Ельцину предстояла операция на сердце. И все понимали, что грядут выборы президента. А генерал Лебедь видел себя на этом посту.
Приведу еще одну цитату из книги, чтобы стало понятней:
«…Лебедь внимательно рассмотрел карты, … расспросил командиров об обстановке. Потом изрек:
– Ситуация ясна, товарищи офицеры. Эту войну надо прекращать.
Сначала все одобряюще закивали… Я тоже кивнул и подумал: «Раз он говорит, что войну надо заканчивать, значит, боевикам настал конец…»
Генерал Лебедь тем временем продолжал:
– Поскольку эта война является губительной для России, мы немедленно подпишем мирный договор с чеченской стороной…
Все офицеры замерли с выражением недоумения на лицах…
– Простите, – спрашиваю я. – …Мы заключим мир сразу после завершения операции по уничтожению боевиков в Грозном?
– Нет, – отрезал Лебедь. – Мы заключим мир сейчас и немедленно. Тянуть уже некуда. Страна изнывает от этой войны…
… Было ощущение, будто только что я покинул поле боя, где потерял все: и друзей, и родных, и себя…»
Я выразил несогласие. Но оспорить приказ, полученный свыше, как военный человек, не мог. Поэтому сложил полномочия. А историческая правда все равно взяла свое. Как вы знаете, Александр Лебедь президентом не стал.
Посланник президента
– А у вас начался новый виток в жизни. Уже на «гражданке». Избранный президентом Владимир Путин назначил вас полпредом на Дальнем Востоке. За время этой службы вы познакомились со многими известными людьми, в числе которых лидер одного из самых закрытых государств – Северной Кореи – Ким Чен Ир. Говорят, что даже в школах КНДР рядом с его портретом висело ваше фото с надписью: «Большой друг любимого руководителя». Как удалось добиться такого доверия и каким вам запомнился Ким Чен Ир?
– Я очень благодарен Владимиру Путину за то, что он взял меня в свою команду. И отправил на Дальний Восток. Тогда еще свежа была рана от потери сына, я погрузился в работу с головой. И это помогло немного притупить боль.
Летом 2001 года председатель Государственного Комитета обороны КНДР совершил поездку по нашей стране на поезде, которая вошла в историю как «Восточный экспресс». Изначально планировалось, что каждый полпред будет сопровождать его на своей территории. Но потом Владимир Путин принял решение, что всю дорогу с Ким Чен Иром буду я. Для меня это было неожиданно.
С главой КНДР я провел в общей сложности 24 дня. Как оказалось, Ким Чен Ир сам изъявил желание, чтобы я сопровождал его не только до Москвы, но и на всем обратном пути. Это было очень приятно. Но в то же время ответственно.
Мы говорили на разные темы. И я был удивлен, что, в отличие от портрета полудиковатого диктатора, каким представлялся во всем мире Ким Чен Ир, он оказался очень образованным, интеллигентным человеком и политиком, великолепно разбирающимся в международной обстановке. Общение с ним доставляло мне внутренне удовольствие. С другой стороны, это было огромное напряжение. Я помнил, что передо мной глава государства и необходимо держать дипломатическое лицо.
А как я вызвал доверие Ким Чен Ира? Думаю, что, помимо интересного собеседника, он видел во мне личного посланника главы России. В Восточной Азии эта иерархия имеет большое значение.
Об этом говорит такой случай. Уже на обратном пути у Ким Чен Ира была запланирована поездка по Москве с посещением Мавзолея, Алмазного фонда и других важных государственных достопримечательностей. Но уже когда мы ехали в вагоне, он признался мне, что, помимо экскурсий, побывал по приглашению Владимира Путина в его кремлевской квартире. И эта личная встреча вне протокола, в непринужденной обстановке была для него дороже похода в Алмазный фонд. Это ему как восточному человеку показало высшую степень расположения со стороны нашего президента. А так как он видел во мне доверенное лицо Владимира Владимировича, он поделился этим важным для него впечатлением со мной.
Позже между мной и Ким Чен Иром действительно наладились дружеские отношения. Но даже во время моих визитов по его приглашению в Северную Корею он всегда меня спрашивал, а что просил ему передать Владимир Путин.
Все идет по плану
– Не могу не затронуть в нашей беседе специальную военную операцию. Вы сейчас даете много комментариев на эту тему. Как вы оцениваете действия Российской армии на данном этапе СВО?
– Я бы назвал то, что сейчас происходит, неким торгом за Украину со стороны США, Германии, Франции, Польши. В этой либеральной демократии, которой они кичатся, на самом деле каждый думает о себе и своей выгоде. Торг идет за территорию Украины, за то, как ее в дальнейшем использовать, чтобы больше навредить России.
А со стороны российских войск в это время ведутся боевые действия в непосредственном соприкосновении с противником. Мы постоянно держим вражеские формирования под огнем, в напряжении.
Но самое главное сейчас – победить во времени. Я верю во Владимира Путина не только как в Верховного главнокомандующего, но знаю также его политическую дальновидность и выдержку. Мало у нас людей, которые смотрят на несколько лет вперед. А он это предвидит. У него большой опыт разведчика – это особый склад ума, умение оценивать обстановку. Поэтому у меня есть абсолютное убеждение в том, что президент все делает правильно. А военные выполняют свою работу.
Новый этап в Краснодаре
– Сегодня вы в Краснодаре. С краевым центром и Кубанью тоже связана часть вашей жизни. Вы были назначены в регион еще во время военной службы, в конце 90-х работали в мэрии города, возглавляли на Кубани предвыборный штаб Владимира Путина. Чем сегодня заняты в краевом центре?
– Когда меня переводили в Южный военный округ, я уже понимал, что вернусь в Краснодар. А самое главное, что, когда погиб Алеша, мы похоронили его в городе, на Славянском кладбище. Поэтому после Дальнего Востока, работы в Москве я приехал сюда. Я никогда не менял прописку и не порывал связей с Краснодаром.
Сейчас являюсь председателем Совета ветеранов города. Должность эту, как и все другие посты и звания, я не просил. Если позвала Родина, значит, я нужен. Тем более сегодня. Впереди огромная работа. После окончания СВО в город вернутся тысячи новых ветеранов боевых действий. Им будет необходима социальная, моральная поддержка. В помощи уже сегодня нуждаются семьи тех, кто на передовой. К нам, к примеру, в организацию приходит мать, которая потеряла единственного сына. Женщина осталась одна. И нуждается элементарно в теплом слове, месте, где ее выслушают, помогут пережить горе.
Поэтому я считаю, что в Краснодаре необходимо открыть Дом ветеранов, где бы они могли собираться постоянно. Не два-три человека, а больше. Где будут работать клубы по интересам, волонтеры, будет оказываться всесторонняя поддержка. Те площади, что сейчас есть у городского Совета ветеранов, организовать такое пространство не позволяют. Тему эту я поднимал в мэрии Краснодара. Но пока, к сожалению, дело не сдвинулось. Хотелось бы реальных действий, хотя бы на начальном этапе определиться, в каком здании может разместиться будущий Дом ветеранов.
– Накануне юбилея, оглядываясь на прожитое, ответьте на вопрос: если бы вам предложили начать все заново и прожить другую судьбу, вы бы согласились?
– Согласился бы. Но только со всем, что со мной произошло за эти 75 лет. Корю себя только за одно, что мало уделял внимание семье – жене и детям. Если бы дали шанс, изменил бы только это. Больше времени бы старался проводить с родными людьми.
Фото из личного архива Константина Пуликовского