Промышленники, банкиры, рабский труд гитлеровской Германии в годы Второй мировой войны

Известно, что в годы Второй мировой войны гитлеровская Германия активно использовала рабский труд граждан, насильственно угнанных немецкими войсками с оккупированных территорий. Подавляющая часть этих подневольных рабочих были гражданами Советского Союза, которые содержались в самых тяжелых условиях. Немецкие промышленные концерны активны эксплуатировали труд советских военнопленных и гражданского населения. Так, крупнейший химический концерн, сыгравший наиболее преступную роль в подготовке Второй мировой войны «ИГ Фарбениндустри» построил специальный завод по производству синтетического каучука (буна) вблизи концентрационного лагеря в Освенциме. Более 30 тыс. узников этого лагеря стали подневольными рабочими концерна. Всего, согласно имеющихся данных, в годы Второй мировой войны из 330000 работников всех предприятий «ИГ Фарбениндустри» более половины были лица, насильственно угнанные с оккупированных Германией территорий.

Рабский труд в нацистской Германии принял огромные масштабы и все ведущие промышленные предприятия Германии, в том числе угольный концерн Ф. Флика, предприятия фирмы «Крупп», «АЭГ» и др. активно сотрудничали с СС в поиске такой рабочей силы. Ведущие немецкие банки – «Немецкий банк», «Дрезденский банк» и др. активно участвовали в финансировании программ по использованию рабского труда и строительства предприятий на территории нацистских лагерей смерти.

После окончания Второй мировой войны предполагалось привлечь к международным судебным процессам собственников и членов правлений крупнейших промышленных предприятий и банков Германии. Однако США отказались от проведения второго международного трибунала над ведущими деятелями германского крупного бизнеса, опасаясь возможности раскрытия на нем фактов сотрудничества американских компаний и банков с нацистскими монополиями.

Руководство США приняло решение провести судебные процессы над немецкими промышленниками и банкирами самостоятельно. На них подсудимым были предъявлены обвинения: в подготовке и ведении агрессивной войны; в военных преступлениях и преступлениях против человечности посредствам захвата собственности в иностранных государствах путем осуществления программ по «ариизации», в военных преступлениях и преступлениях против человечности в связи с использованием рабского труда населения оккупированных стран, в том числе по реализации военных программ; ряд промышленников и директор «Дрезденского банка» К. Раше обвинялись как члены СС и на основании первых трех пунктов им инкриминировалось участие в общем плане или заговоре.

В атмосфере холодной войны американские суды вынесли совершенно несправедливые приговоры подсудимым и оправдали всех по пунктам в подготовке и ведении агрессивной войны и участии в общем плане или заговоре. Особо лицемерным был процесс над владельцами концерна «ИГ Фарбеиндустри». Даже по пункту обвинения в использовании рабского труда далеко не все подсудимые были признаны виновными. Главный обвинитель на процессе и один из судей в последующем выразили свое решительное несогласие с вынесенными приговорами. На судебном процессе против директора Дрезденского банка К. Раше судьи и вовсе сочли ответственность Раше за сделки Дрезденского банка с СС недостаточной для вынесения обвинительного приговора. Они не только заявили, что знание Раше о преступном использовании не может быть достоверно доказано. Они считали это знание вполне вероятным, но объявляли его лишь морально значимым.

Все это делалось для того, чтобы использовать владельцев промышленных компаний и банков при воссоздании ФРГ. Провозглашенная на Потсдамской конференции политика 4-х «де» (демилитаризации, денацификации, декартелизации и деконцентрации) начала сворачиваться в западных оккупационных зонах. В начале 1950-х гг. большинство промышленников и банкиров, сколотивших баснословные состояния на геноциде, были выпущены из тюрем и вернулись к обычной бизнес-деятельности.

В 1990-е гг. в общественном мнении западных стран был вновь поставлен вопрос об использовании рабского труда промышленниками и банкирами нацистской Германии. Резонансные иски, предъявленные немецким компаниям и банкам, выжившими жертвами германского фашизма, вновь сделали эту проблему крайне актуальной. Промышленные компании Германии делали все от них зависящие, чтобы эти иски были удовлетворены. Многие фирмы стали нанимать профессиональных историков, чтобы они написали истории этих компаний. В большинстве случаев (хотя были и исключения) большинство подобного рода книг были направлены на реабилитацию деятельности промышленных предприятий и банков Германии.

Поразительным было то, что в ходе этого обсуждения поднимались вопросы не о том, что принудительный и рабский труд были преступными. Немецкие общественные и политические деятели опасались, что факт использования рабского труда теми или другими предприятиями навредит их имиджу, а также имиджу тех городов, в которых они располагаются.

Показательны ряд книг, написанных немецкими, американскими, английскими и австрийскими историками, в которых всячески приуменьшалась роль промышленников в использовании рабского труда. Заявлялось, что нацизм развратил всю экономическую систему Германии и поэтому, промышленники в сложившихся условиях были вынуждены прибегать к таким действиям и т.п. В 1990-е – 2000-е гг. реабилитирующая немецкий крупный бизнес научная школа достигла своего наибольшего могущества. Это было объективным отражением того, что сложившаяся в результате холодной войны в возглавляемом США «западном блоке» система после 1991 г. была признана единственно возможным образцом для дальнейшего развития. А в систему эту еще в 1950-е гг. были интегрированы и бизнес-учреждения Германии, которые ранее имели тесные связи с гитлеровским режимом, что делало крайне нежелательным критику их недавнего прошлого. Найди убедительных доказательств, которые бы могли свидетельствовать об участии немецких банкиров и промышленников в антигитлеровском сопротивлении, несмотря на все предпринимаемые попытки, было невозможно. Поэтому в американских исследованиях по истории германского бизнеса основной акцент сосредотачивался на выявлении фактов, которые бы могли обосновать тезис о существовании в «Третьем рейхе» командной экономики, о диаметрально противоположных целях у нацистов и собственников банков и промышленных предприятий. К тому же, выдвигаемые рядом автором гипотезы о какой-то «социализации», которую якобы пытались осуществить фашисты, делались с целью обоснования теории тоталитаризма, в рамках которой утверждалось об отсутствии принципиальных отличий между политическими режимами в нацистской Германии и Советском Союзе. Историки реабилитирующего направления не просто не хотели признавать того, что экономика фашистской Германии была рыночной (в реальности нацисты лишь в исключительных случаях передавали частные активы в руки государства; имевшие место две такие операции, связанные с Дрезденским банком и «Ферейнигте Стальверке», заключались в том, чтобы спасти их от банкротства, и завершились щедрой реприватизацией). Признание этого факта привело бы их к более широкому выводу, сделанным недавно российским историком-германистом Л.Н. Бровко, что либеральная демократия «не дает гарантий от авторитарных тенденций, более того, в определенных условиях она сама может эти тенденции порождать». Всякий раз, когда экономическая и политическая верхушка чувствовали зыбкость своих позиций или намеревались осуществить далеко идущие планы, они прибегали «к ограничению и свертыванию демократических форм правления, используя возможности самой буржуазно-демократической системы». Несмотря на все утверждения о необходимости «контекстуализации» и «историзации» деятельности германского крупного бизнеса в годы нацистской диктатуры, в действительности, взгляды зарубежных исследователей, делавших подобные заявления, во многом определялись влиянием презентизма.