Отец солдата: анапчанин Роман Кущий вместе с друзьями приобрел, оснастил и отправил на фронт уже шесть автомобилей
«Нашей семьи коснулась мобилизация»
– А у нас есть кто-то на донецком направлении? – спрашиваю у витязевского атамана Сергея Старовойтова. – В командировку еду, хотелось бы о наших пацанах рассказать.
– Есть! Рома. Он там многие вопросы решает.
Я аж удивился такой нестыковке. Если человек «решает многие вопросы», то почему Рома? И без отчества? К тому же почти обо всех анапских волонтерах знаю, а о нем ничего не слышал.
– А кто он?
– Да просто… Сына мобилизовали, вот он теперь его батальону помогает. Но особо не распространяется. Сам в Воскресенском живет. Сейчас кину его телефон.
После этого не пересечься с Ромой был бы грех. Такой типаж! Настоящий отец солдата, как в знаменитом советском фильме.
Встретились на следующий день. Роман оказался бородатым мужчиной лет 45. Короткий разговор больше походил на «пристрелку». Кто, где, когда был, кто какие районы Донецка и каких местных волонтеров знает. В общем, своебразный тест «свой-чужой».
– Через пару недель там буду, так что встретимся, подъедем к пацанам, – сказал он. Видно, тест я прошел…
Из гостиницы я вышел, как и договаривались, ровно в девять. Он уже ждал возле своего «сарая» – немного потрепанного «Лексуса». Кататься на такой машинке по прифронтовому Донецку – те еще «понты»! Невольно оглядываюсь на проходящих мимо горожан. Но, судя по всему, они видели транспорт и намного «интереснее».
– Я хотел его в батальон отдать, – смеется Роман, – но парни мне ответили, что другие ревновать будут. Да и неприятель тоже.
– А сколько всего машин ты им уже передал?
– Шесть. В основном уазики, хотя и другие тоже. У меня своя СТО, так что сами, что нужно доделывали. «Ниву» домашнюю тоже отдал. Я сам – охотник, у меня был костюм «Леший», закамуфлировал им машину, получилось классно. И передал парням. Они ее, правда, ушатали быстро. Ничего, пригнал домой, двигатель, коробку откапиталили, в общем, взбодрили машинку и привезли ее сюда с другом Темкой.
Суть фразы «ушатали быстро» начинаешь понимать, когда выезжаешь на дорогу в его батальон. Ямы на грунтовке, как будто их экскаватором три дня копали. И это еще до фронта километров пять-шесть. Тут понимаешь, что внедорожник – самое то, что нужно.
Он ловко рулит между ямами и рассказывает свою историю. В его жизни все изменилось в сентябре прошлого года.
– Так сложилась ситуация, что нашей семьи коснулась мобилизация. У меня – два племянника, обоим пришли повестки. А через несколько дней и сын Данька подходит вечером и говорит, что ему тоже повестка пришла.
Понятно, что я сначала опешил, а материнское сердце от таких новостей чуть не разорвалось. Но потом семья собралась с силами и сказала: «Прорвемся!»
«Было время зарабатывать, а сейчас – тратить»
И началось. Сначала сын попал на полигон под Ростовом. Затем его батальон отправили в зону СВО. Отец помогал, чем мог. Потом к этому делу присоединились его друзья. У них сформировалась группа, которая работает с этим подразделением.
– Уазики, продукты питания, квадрокоптеры… Нам хорошо помогает кондитерская «Космос». Спасибо им большое. Как не едем – всегда выпечку организовывают для парней. Миша Бурцев, мой близкий друг, тоже всегда с нами. Сергей Мельников, Гена Василенко – все наши ребята, которые находятся рядом. Их тепло я постоянно чувствую. Всем им низкий поклон. Благодарю их, и ребята на передовой всегда благодарят.
Останавливаемся в посадке, где на деревьях натянута маскировочная сеть. А оттуда – уже в расположение медицинского взвода, где служит его сын.
– О, привет, дядя Рома! А как там Заза?
Заза – это позывной сына, он сейчас в госпитале после осколочного ранения. А Роман здесь желанный гость и большой друг подразделения. И для сослуживцев Даниила, и для командования батальона.
– Часто бываю, пару раз в месяц. Здесь, кстати, много анапчан. В батальоне – не менее 20 человек. Это только тех, кого я лично знаю. Так что помогаем, чем можем, – его голос немного осекся. – Я не скажу, что я человек бедный, на житье-бытье хватает. Но для себя так решил: раньше было время зарабатывать, а теперь – время тратить. Тем более на пацанов. А когда домой приезжаю, то там себя толком не нахожу. Сюда тянет. Здесь намного комфортнее себя чувствую. Ну как-то так все и происходит.
Конечно, во время таких поездок случается всякое.
– Как-то приехал с другом, а ночью обстрел. Сидим в подвале: кто что успел надеть. Кто в трусах, кто босиком. Минут 15 прошло, Даня говорит: по-моему, твоей машине кранты. Выскакивает, а потом приходит удивленный: «Пап, только лобовое внутрь вывалилось, ветками посекло и колесо пробило осколками». Потом сами выходим, да, ничего страшного с машиной не произошло. Все поправимо.
В другой раз сын, находясь на отдыхе в расположении, попросил ключи от машины съездить в магазин. Прошло буквально пять минут, а тут обстрел. Кассетными.
– Когда все закончилось, прошло еще 10 минут, он приезжает, как ни в чем не бывало.
– Что тут, работали? – удивленно спрашивает.
А с деревьев зеленые листья после кассет осыпаются.
«Мы гордимся сыном!»
С Романом, который, оказывается, Алексеевич, мы колесили дорогами Донецка почти два дня. В расположении у пацанов, потом на СТО, где нужно было срочно поменять крестовину на его машине, в военном магазине, где он приценивался к очередной покупке для солдат, опять в расположении батальона. И не в расположении. О многом успели поговорить, в том числе и о запрещенных кассетных боеприпасах, которыми неприятель щедро обстреливает не только наши подразделения, но и мирных жителей.
– Выезжаю как-то летом в сторону города, сразу после обстрела, а на конечной остановке две женщины обнялись и прижались друг к другу в ужасе. Останавливаюсь, машу им:
– Садитесь быстрее!
Сели, а одна, бедная, аж зубами стучит от нервов. Пережили такое…
– Мы так испугались! Мы так испугались!
Конечно, испугаешься тут.
Размышляем о том, почему наши не применяют кассетные.
– Вот от этого гуманизма у нас все и затягивается, – говорит Рома. – Зато мы лицо не теряем человеческое. Людьми остаемся! Это самое главное.
В зоне боевых действий, которая в Донецке буквально повсюду, постепенно привыкаешь ко многому. Кроме одного: в тех местах, где стреляют, невозможно смотреть в детские глаза. Рассказываю ему, что пару дней до этого видел такую картину. В одном из самых опасных районов Донецка – Петровском на автобусной остановке вместе с пожилой женщиной, видимо, бабушкой, сидят два мальчишки. Черноволосые близнецы лет 10–12. А остановка – в сторону Трудовских, наверное, самое опасное место в этом городе. Там уже мало кто остался из местных. И прилетают туда регулярнее некуда. А они туда едут, там их дом.
– Да я сам помню такую картину. Еду к нашим парням, недалеко останавливается рейсовый автобус, а оттуда с матерью выходит маленький пацан. В каске! И еще радостно машет нашим военным…
Спрашиваю, а к тому, что сын воюет, еще не привык?
– Знаешь, поначалу очень переживали. Что там у сына происходит? Когда он на боевых, по три дня без связи! Вообще, места не находили! Но сегодня скажу: мы гордимся им! Он достойно себя ведет. Как и все ребята вокруг. Наша поддержка, конечно, для них очень важна. Ну а для нас… Если они себя хорошо чувствуют, то у нас вообще крылья за спиной вырастают. И хочется делать, делать и делать, чтобы победа наступила быстрее. – Он помолчал и перевел дух. – Пусть наши ребята живы и здоровы будут. Домой вернутся. А мы их будем ждать и дальше помогать. В общем, как-то так…
А сегодня Роман Кущий готовит к отправке на фронт уже седьмую машину. На этот раз – самую востребованную марку на фронте – «буханку».