Ген, ты не один!
Ранее было известно только об одном участке ДНК, который отвечает за долголетие – «ген Мафусаила», названный в честь библейского патриарха, который умер в возрасте 969 лет. Этот ген был обнаружен у людей, доживших до ста и более лет. Однако последние открытия голландских ученых показали, что один ген мало что решает. Для достижения если не возраста Мафусаила, то хотя бы долголетия по современным меркам требуется наличие определенного набора генов. Такие люди встречаются редко – лишь один человек из 10 тысяч обладает им.
Долгожители имеют ряд особенностей
Люди с набором генов долголетия отличаются от остальных тем, что их организм по-иному усваивает жиры и глюкозу, у них процессы, отвечающие за старение кожи, протекают медленнее и ниже вероятность возникновения сердечно-сосудистых заболеваний и диабета. Это не значит, что долгожители не обладают генами, которые запускают болезни и старение, но у них есть другие гены – способные подавить негативное воздействие первых. У обычного человека такой страховки нет.
Все эти особенности подконтрольны генетическому коду, поэтому ученые говорят о гене долголетия, как о наследственном явлении. Другими словами, ряд этих особенностей может передаваться детям и внукам долгожителей.
Результаты исследований
«Ген Мафусаила» включает в себя «гормон голодания». Исследования показали, что этот гормон встречается у возрастной группы чаще, чем у молодого поколения. Лишь у 10% респондентов выявили его наличие, в то время как у взрослых он встречается в 30% случаев. Кроме того, у 20% долгожителей был найден транспортер холестерина, тогда как у молодого поколения он встречается лишь у 10% респондентов.
Открытия, которые перевернут мир
Данные своих коллег подтвердили американские ученые. Занимаясь изучением этого вопроса, они пришли к выводу, что гены долголетия действительно существуют. Ученые считают, что эти открытия позволят вывести медицину на новый уровень. Так, появится возможность создать лекарства, позволяющие продлить жизнь, замедляя процессы старения. Это позволит говорить о старости как об обычной болезни, а не о естественном неизбежном процессе.
