… казаках
– Когда я писал свой роман о Екатеринодаре, и не думал, что казачество когда-то возродят. Меня вдохновляли сами люди, жившие здесь. Какой он, Екатеринодар? Каков он, казачий уклад? Это особая порода людей. Хорошо, что все потихоньку восстанавливают... Сейчас разве что старообрядцы еще живут по законам вековой давности. Это как раз та старинная Русь, которую мы утратили из-за церковной реформы, при царе Алексее Михайловиче. Кстати, Ельцин сделал то же самое, что когда-то и Петр I. В итоге мы потеряли важное – непрерывность истории. Об этом мой роман «Наш маленький Париж», этот же лейтмотив и в моем новом произведении-воспоминании «Одинокие вечера в Пересыпи», которое, надеюсь, вскоре опубликую.
… жизни, которой обязан Твардовскому
– Своей писательской судьбой я обязан Твардовскому. Жизненная внешняя судьба определяется зачастую профессией, совпадением способностей с удачей. Я ведь и не собирался быть писателем – обрек себя дипломом быть учителем. А Твардовский напечатал меня в своем журнале – можно сказать, взял за руку и ввел в литературу. Выделил меня особым вниманием в предисловии к собранию сочинений Бунина, тем самым обязал меня верить в себя и стараться в будущем. Литература принесла мне много счастья, так что все терзания, неприятности, покушения на меня идеологов я забывал. Даже частые и продолжительные путешествия к литературным святыням (Михайловское, Константиново, Тамань, Ясная Поляна) были бы величайшей туристической редкостью , если бы я застрял под Анапой в роли учителя. И никогда бы не подружился я с писателями, так обогревшими мое существование, – Казаковым, Домбровским, Астафьевым, Потаниным, Распутиным, Беловым… Ну и романа о Екатеринодаре написать после проверки тетрадок не посмел бы. И судьба учительская сложилась бы трудно: дети меня любили, но не слушались – я с ними был слишком мягким. А писатель – свободная профессия! Читаю книги, езжу, куда хочу. И сам расписываю сроки своей работы, сам за себя отвечаю.
… кино
– О чем сегодняшние фильмы? Где в них наша дородная, могучая, с большими перспективами, Родина? Даже в исторических картинах одно жеманство и пестрые костюмы. Нет старины, породы – крестьянской, дворянской. Бунин как-то записал в дневнике: «На Псковщине вышли трое мужиков из леса, могучие, как богатыри. И он добавляет: «Вот такие строили Русь». Вы видели в кино русские просторы, могучую даль? Звучала ли над этой и горькой и удалой землей пронзительная музыка? Проникало ли в душу благодарное чувство к отцам и дедам, роилось ли в сознании, что ты вот из такого давнего-давнего рода? Показывают ли отдаленные города, дают ли ощущение, что это за тысячи верст? Нет. И в информационных программах камера врывается в кабинеты, объектив ловит зачем-то телефоны, руки, носы и глаза с бородавками. Никогда не чувствуешь огромную необъятную Родину. Нам нынче представляют отвратительную Россию. В 90-х годах отведали свободы, но прекрасную старую Россию вспомнили неохотно.
… патриотизме
– Благодарное созерцание наших огромных просторов тоже воспитывает патриотизм. При советской власти надо бы выпускать за границу и ради того, чтобы там в какое-то мгновение завистливый к западному миру советский человек мог оглянуться на дом свой и удивиться: как размахнулась его Родина с запада на восток и с севера на юг, а, допустим, Германию можно проехать часов за 10. А по России едешь-едешь, и конца края нет. Старинный народ наш прошел ее и приберег. «Плохие» императоры и их помощники были стратегами. А мы?! Вмиг потеряли земли императорской России на том же западе и на юге. И кто же мы тогда?! Особенно сердце болит мое за Украину – Киевскую Русь. Трагедия в том, что к тому роковому 91-му году и душа наша сузилась. И литература, искусство обмелели чувством. И теперь надо возвращаться к истокам. С поклона предкам все и начнется. Дал бы Бог. Недавно вскрылись надежды на крепость государственную.
