Многие из нас ругают современные нравы, принимая собственное старение за верный знак угасания мировой души. В этом случае полезно посмотреть на Францию первой половины XIX века, какой она предстала в многотомном сочинении Оноре де Бальзака «Человеческая комедия». Все пребывают в разрушительных страстях. Мужчины изнурены жаждой денег, карьерного успеха и женского тела. Женщины, опутав себя нудными семейными обязанностями, бросаются в запретную любовь, не чувствуя при этом никакого греха. «Скажите честно, дорогая супруга, есть ли у вас ребенок от меня. – Конечно, есть, любезный муж. Один, самый старший, Эрнест. – Хорошо, несравненная», - примерно такой диалог происходит в «Отце Горио», одном из самых мощных романов, сформировавших «Человеческую комедию».
Бальзак поражает циничной остротой своего житейского ума. Ни один из мотивов людской порочности не укроется от него. Самая качественная маска будет сорвана, человек оголится в низменности своих помыслов. «В возрасте около пятидесяти лет вдова Воке похожа на всех женщин, видавших виды. У нее стеклянный взгляд, безгрешный вид сводни, готовой вдруг раскипятиться, чтобы взять дороже, да и вообще для облегчения своей судьбы она пойдет на все…», - это о госпоже Воке (перевод Е. Корша) . Она владеет пансионом, который станет центральным пространством романа «Отец Горио». «Когда человек хвастается, что никогда не изменит своих убеждений, он обязуется идти все время по прямой линии, - это болван, уверенный в своей непогрешимости. Принципов нет, а есть события; законов нет – есть обстоятельства…»
Бальзак – великий романтик, ищущий славы в тончайшем изображении психологииобыденно падших людей. В детализации страстей, в эстетически объемном воссоздании внешней грязи и внутренних грехов писатель добивается значимого парадокса – одухотворенной портретности бездушных мужчин и женщин. Бальзак не просто представляет нам механизмы крупных и мелких преступлений, но и работает с тем, что можно назвать духом эпохи. При всем тяготении к индивидуальному, сюжетно неповторимому, автор «Отца Горио» желает знать истинного «бога» своего времени, то закадровое существо, которое дирижирует парижанами, желающими добиться хоть какого-то успеха.
Поэтому Вотрен-Коллен – не прагматически ориентированный преступник, а романтически настроенный супермен. Он знает, что есть только два пути: тупое повиновение и бунт. Не стоит обольщать себя реальностью добродетели. Честностью ничего не достигнуть. Раз и навсегда признай: человек далек от совершенства. Люди бесконечно пожирают друга друга. «Одержимых страстями» намного больше, чем тех, кто крепок в моральных принципах. Раскачивай лодку, на которой плывут «нравственники». Пользуйся слабостью ближних, порабощенных желаниями. Сумей одолеть главное искушение – влечение к обаятельному личику. За ним скрывается бездна, которая поглотит здоровье, деньги, съест с потрохами всего тебя. «Лучше воевать с мужчиной, чем бороться с собственной женой», - такова мудрость каторжника. Он считает себя вполне современным творцом: «Я большой поэт. Но стихов я не пишу: моя поэзия в действиях и чувствах».
Главным богом парижского мира – униженным, отвергнутым, страдающим и виноватым в окружающем кошмаре – предстает отец Горио, всеми осмеиваемый постоялец пансиона госпожи Воке. «Чтобы описать лицо этого Христа-отца, пришлось бы поискать сравнений среди образов, созданных великими мастерами кисти для изображенья муки, которую претерпел спаситель человечества за благо всего мира», - сказано о старике, который до Французской революции был рабочим-вермишел
Почему же этот стандартный для роковых эпох выскочка («Деньги – это жизнь. Деньги – все…») назван «Христом-отцом»? Потерял любимую жену, все чувства тут же перенес на двух дочерей. Стал монахом без монастыря, навсегда затворившись в душном мирке эгоистического служения чадам. Ничего не жалел, удовлетворял любую прихоть, сам нашел для девушек богатых нелюбимых мужей. Свои весьма серьезные сбережения превратил в приданое. То, немногое, что оставил себе, надолго удержать не смог. «Папа, у мужа долги… Отец, для бала необходимы новые бриллианты… Папаша, любовник все проиграл в рулетку… - Конечно, мои единственные! Заложу, возьму кредиты. Если надо, украду, убью, продам себя…»
«Моя жизнь в дочерях. Если им хорошо, если они счастливы, нарядны, ходят по коврам, то не все ли равно, из какого сукна мое платье и где я сплю?», - восклицает Горио. Заботливый родитель? Нет, жалкий человекоубийца, развративший Анастази и Дельфину. Этот «неизлечимый отец» предстает покровителем парижских страстей. Веруя в силу денег, он молится франку, превращая свое упование в финансовые запросы родных акул-дочерей. Желая им тотального счастья, содействует в обретении любовников, в удержании их любыми, самыми тяжелыми жертвами. Потворствуя их разрушительным стремлениям, приговаривает самого себя к нищете и близкой смерти, дочерей – к поддержанию крайне опасных иллюзий.
Папаша Горио – бог, в системе жадно цветущих парижских страстей. Иисус, Писание, Церковь здесь никому не нужны. Когда-то, ближе к Средневековью, для французов богом был Христос, потом на его место пришла Революция. Постепенно страсти по Свободе, Равенству, Братству поутихли, но не исчезли, а трансформировали
В ней проходит становление Эжена де Растиньяка – двадцатидвухлетн
«Свет представлялся ему океаном грязи, куда человек сразу уходит по шею, если опустит в него кончик ноги», - вот что узнал о Париже Эжен. Бежать, чтобы сохранить остатки чистоты? Ни в коем случае! «Я попал в ад и там останусь», - таков новый героизм. Не только останется, но и примет условия игры, станет одним из полноценных участников парижской мистерии страстей, виртуозно обманет многолетнюю любовницу, женится на ее дочери, получит титул графа, дорастет до министра финансов. Такова судьба Эжена Растиньяка в следующих частях «Человеческой комедии».
В романе «Отец Горио» молодой Растиньяк – последний собеседник потерпевшего крах старика. Он узнает цену ошибки отца, решившего стать добрым богом для дурно воспитанных дочерей. Одна из них – Дельфина – становится любовницей Растиньяка. Эжен видит Дельфину и ее сестру Анастази во всей красе: «Ах, отстаньте от нас! Вам не понять наших семейных проблем - ненависти к мужьям, печали о любовниках, тоски об исчезнувших деньгах. Да, мы не сможем оказаться у постели умирающего папаши, проводить его тело на кладбище. И что теперь взять от него?»
Растиньяк слышит и горькие признания Горио: «Не женитесь, не заводите детей! Вы им дарите жизнь, они вам – смерть…Я чересчур любил их, чтобы они меня любили. Отец непременно должен быть богат, он должен держать детей на поводу, как норовистых лошадей…Они меня не любят и не любили никогда…Они противны мне…» Звучат проклятия, но тут же блокируются предсмертным видением так и не появившихся дочерей: «Придите! Ах, ангелы мои…»
Здесь слишком много женщин, одержимых низкими страстями, равнодушных к верности, к детям, к созданию нерушимого дома? Бальзак не скрывает: таков социальный заказ. В Париже такие дамы востребованы, потому что никто из молодых и красивых не собирается любить раз и навсегда, никто не хочет идти со своей второй половиной рука об руку и умереть в один день, а потом лечь в совместную могилу, запечатанную сентиментальной эпитафией. Тут все хотят наслаждаться!
С художественным совершенством Бальзак говорит о мрачном однообразии страстей. Эта речь может целительно прозвучать для тех, кто вяло погружается в депрессию, предчувствуя ее длительность: жизнь скучна, творение собственного внутреннего мира давно завершено, муж/жена раздражают предсказуемостью похвал и упреков. «Человеческая комедия» - этот умный сериал и житейская эпопея – утверждает, что есть состояния поопаснее бытовой грусти.
Цитаты Бальзака
- Там, где все горбаты, прекрасная фигура становится уродством.
- Все, что делаешь, надо делать хорошо, даже если совершаешь безумство.
- Добродетели могут принести и вред, если не освещены светом разума.
- Боль, может быть, есть не что иное, как предельное наслаждение.
- Адюльтер приносит больше зла, чем брак – добра.
- Бороться – значит жить; пусть борьба приносит горе, пусть она ранит, – всё лучше, чем беспросветный мрак отвращения, яд презрительной замкнутости, холод тех, кто отрекся от борьбы, чем смерть сердца, которая зовется равнодушием.
- В принципе, великий политик должен быть злодеем, иначе он будет плохо управлять обществом. Порядочный человек в роли политика – это все равно, что чувствующая паровая машина или кормчий, который объясняется в любви, держа рулевое колесо: корабль идет ко дну.
- В пятьдесят лет мужчина более опасен, чем во всяком другом возрасте, ибо обладает дорогостоящим опытом и часто состоянием.
- Дружба между мужчиной и женщиной очень слабеет при наступлении ночи.