22 марта исполняется 80 лет со дня рождения художественного руководителя и главного дирижера Государственного академического Кубанского казачьего хора, народного артиста России, Украины, Адыгеи, Абхазии, Карачаево-Черкесии, заслуженного деятеля искусств Чеченской Республики, дважды лауреата Государственной премии России Виктора Захарченко
Накануне в историческом музее открылась выставка «Виктор Захарченко. Казачий маэстро», на местном телевидении показали документальный фильм «Виктор Захарченко. Путешествие по жизни», а выступления хора с праздничной программой пройдут на сцене Краснодарского центрального концертного зала и в филармонии. Кроме того, коллектив объедет с юбилейным туром все 44 муниципальных образования края, а также отправится на гастроли в Москву, Санкт-Петербург и Минск. Перед этим Виктор Гаврилович встретился с журналистами и рассказал об истории хора и своем предназначении.
– Правда в том, что я и много сделал для хора, и ничего для него не сделал. Ничего – потому что слова для песен я не сочинял, не пел, не играл, не плясал. Однако я собирал фольклор, придумывал музыкальную композицию и, конечно, сочинял музыку. Но и тут все неоднозначно. Мелодии, которые я пишу, приходят ко мне откуда-то извне, свыше. Это тайна, которую я не могу объяснить. Вот скажи мне любую, пусть даже поговорку, и я тут же придумаю к ней мелодию и спою хоть в мажоре, хоть в миноре. И это не моя заслуга, а Божий промысел. Бог раздает таланты, мне дал такой. Но! Как придет время, с нас спросится. Поэтому я за этот дар буду стоять насмерть.
Понимаю, что я стал уже неким символом Кубанского казачьего хора. Бывает, на концертах люди подходят и целуют мне руки, будто я священник. А я – нет, я грешный. Они не меня любят, а народные песни, казачью мудрость. Когда президент вручал мне награду в Кремле, я слышал много хвалебных речей от своих коллег. Ответил им словами нашего поэта Николая Зиновьева: «Я не такой, как все» – твержу я то отчетливей, то глуше. Я и пред Господом скажу: «Я не такой, как все. Я – хуже».
– Кубанский казачий хор – уникальное явление в мире. Ибо этот коллектив имеет предназначение. И не я, грешный Захарченко, его определил. У истоков стоял святой человек – протоиерей Кирилл Россинский. Он и основал Войсковой певческий хор Кубанского казачьего войска в далеком 1811 году. Перед революцией в его составе был не только духовой, но и симфонический оркестр. Коллектив исполнял классическую, народную и духовную музыку.
95 лет хор был той организацией, которая готовила певцов, музыкантов-исполнителей и регентов. Но даже в учебниках Гнесинки не было этой информации! Чтобы все это узнать, мне пришлось изучать архивы. А ведь эти сведения очень важны. Кубанский казачий хор – вовсе не «шаровары с гармошкой», как многие думают. Мы – правопреемники Войскового хора. Поэтому в репертуаре Кубанского казачьего хора должна быть не только народная, но и серьезная духовная музыка.
Необходимо понять: хор – это наша культурная святыня. Мы не развлекаем, а заставляем задуматься. Я жизнь положил на то, чтобы восстановить эту историческую справедливость.
– Вы можете себе представить бездомный коллектив Большого театра? Нет. А вот наш старейший хоровой коллектив России – без дома! Да, мы репетируем и выступаем в здании по улице Красной, 5. Но если собираются в кабинете певцы, то танцоры вынуждены ютиться в коридоре, чтобы меня услышать. В большом зале плохая акустика, худшая в городе. Даже исторически дом Кубанского казачьего хора был в другом месте – в здании нынешней филармонии.
Создайте нам условия, и мы горы свернем. Ведь сила искусства – невероятная. Дом для коллектива – это главная проблема, которую надо решать.
– У моей мамы Натальи Алексеевны удивительная судьба. То, что испытала она, пережило, в общем-то, все ее поколение. Голод, нищета, война. Она родилась в Воронежской области, рано осиротела. Ей было 6 лет, когда батюшка, отец Тихон, привел ее домой к своей жене – матушке и сказал: «Я привел нам няньку». А матушка только глянула на маму и ответила: «Ей самой нянька нужна!» После оказалось, что моя мама нас, своих детей, назвала именами детей батюшки.
Когда мама была девчушкою, ей сказали, что надо бежать на Кубань, где есть урожай. Когда ей было 12 лет, она на крыше товарного вагона добиралась на юг. Я, бывает, увижу такой вагон и думаю: «Как она ехала? Могла разбиться, замерзнуть!» И, тем не менее, Господь ее спас. Здесь вышла замуж за моего отца Гавриила Ивановича. Родила шестерых детей. Двое умерли во младенчестве. А один, брат мой Боря, скончался от голода, когда ему было 7 лет.
Это было страшно. Время голодное. Иногда приходилось нам ходить по дворам и просить милостыню. Кроме свеклы, которую мой организм не принимал, кушать было нечего. Все думали, что погибну я. Боря даже говорил маме: «Витька не ест и помрет, а я ем и буду живой». Но случилось иначе. Когда брата хоронили, я бросался в яму. Я не мог даже представить, что его больше нет. Это большое потрясение детства.
– Никогда не забуду тот день, когда мы получили весть с фронта, что наш папа пропал без вести. Мама долго голосила, а потом сказала: «Быть того не может. Он живой. Может, в плену, может, раненый». Верила до последних дней своих, что он вернется домой. А тогда, в войну, растопит печь и заставляет нас, детей, кричать в трубу: «Батька, родненький, возвращайся». Верила, что он услышит, как его дома ждут, и придет.
Много позже я узнал, что тогда он был уже мертв. Отца убили в ноябре 41-го… Было ему 36 лет. Остались от папы шапка-кубанка, в которой я долго ходил в школу, и всего-навсего два письма.
Меня поражало всегда то, с каким терпением его всю жизнь ждала мама, глубоко верующая женщина. Оставшись в 33 года вдовой, она до конца своих дней была ему преданна. На ее примере я понял, что такое настоящая верность.
– В канун юбилея все чаще задумываюсь о своем предназначении. Я несколько раз в жизни мог умереть. Первый – во время голода. Господь ведь мог забрать меня, а не брата Борю. Второй – в страшной аварии, когда меня сбила машина и я впал в кому. Я будто умер, а потом воскрес. Для чего? Видимо, еще рано. Еще не все я сделал для Кубанского казачьего хора. Чувствую руку Господа во всем. Как я пришел к Кубанскому казачьему хору?
В 15 лет в дневнике я записал, что буду его руководителем. И после школы поехал поступать в музыкальное училище в Краснодаре. А меня не взяли! Как так? В станице я со своей гармошкой нарасхват, а в учебное заведение не берут. Стою в углу плачу, хотел уж броситься куда-нибудь. И вдруг кто-то берет меня за руку: «Парень, ты чего?» Да вот, говорю, не взяли, сольфеджио не знаю. А где б я его учил в своей станице? «А ты приходи к нам, в музыкально-педагогическое, мы тебя послушаем».
Поступил! Затем поехал в Сибирь – учиться в консерватории. И там я возглавил Государственный Сибирский русский народный хор, встретил замечательных учителей. Затем, в 1974-м, вернулся на Кубань, чтобы стать худруком Кубанского казачьего хора. Была возможность это сделать и раньше: потом уж понял – я был не готов. Опыта не было совсем. Господь меня сначала выучил, подготовил, а затем уж я приехал в родные края.
Есть у Пушкина в «Борисе Годунове» такие слова: «Исполни долг, завещанный от Бога мне грешному». Это и про меня тоже. Господь меня заберет ровно тогда, когда хор сможет пойти дальше без меня и я до конца выполню свое предназначение.
