Денис Мацуев родился в музыкальной семье и в раннем детстве познакомился с роялем. С тех пор артист неоднократно выступал с ведущими оркестрами России и зарубежья, посетил с концертами самые известные площадки мира, сыграл на церемонии закрытия Олимпийских игр в Сочи, стал художественным руководителем фестиваля «Звезды на Байкале» и возглавил благотворительный фонд «Новые имена», который занимается поддержкой молодых дарований.
– Денис Леонидович, вы частый гость в Краснодарском крае. Расскажите, что для вас значит фестиваль Crescendo в «Сириусе»?
– Мы уже пятый год квартируемся в «Сириусе», в этот раз у нас первый небольшой юбилей. Здесь все создано для творчества, царит своя атмосфера вдохновения, музицирования, импровизации. Каждый раз, когда я выхожу на сцену, испытываю особое состояние. Мы очень рады сюда приезжать, это фестиваль нашей любимой музыки, которую мы дарим зрителям. И всегда очень тщательно подходим к выбору репертуара для кубанских слушателей.
– К слову о репертуаре. Как вы разучиваете произведение, с чего начинаете, делаете акцент на физической памяти или зрительной?
– Я быстро учу наизусть, у меня хорошая память. В детстве было все по слуху, я даже в ноты не смотрел, просто слышал музыку и играл. На своем первом домашнем концерте сыграл первый концерт Чайковского по слуху, не видя нот, примерно знал мотив и наигрывал. Вообще слух очень важен для музыканта, потому что, если ты слышишь произведение, ты хочешь его играть, оно у тебя уже в голове. Понятно, что все надо, как говорится, вбить в пальцы, потому что память в голове и в пальцах взаимосвязана. С технической точки зрения у каждого есть свои методы разучивания нового репертуара. Самое главное – не просто выучить ноты, а разгадать, что за код стоит за каждым великим произведением. Сегодня в моей голове 48 концертов с оркестром и еще 26 разных сольных программ. В год у меня проходит около 250 концертов. Остальные 115 дней я тунеядец.
– Сколько времени остается на занятия музыкой?
– По-разному. Опять же главное – заниматься в голове, не обязательно за фортепиано. Можно смотреть в ноты, заниматься в самолете и даже во сне. Когда ты долго думаешь о том или ином произведении, оно тебе снится, особенно сложные места. Главное, чтобы был результат.
– На что еще остается время? Спорт, например?
– У меня в семье все пианисты, я был обречен на судьбу музыканта. Но в детстве я рос очень разносторонним ребенком, любил футбол, все время играл во дворе, был капитаном команды, центрфорвардом, всегда забивал много мячей. Был момент, когда я больше играл на футбольном поле, чем занимался на фортепиано. Потом понял, что мне интересно выступать, меня манила сцена, это самое магическое место, где я хочу находиться каждый день. У меня есть история из детства, когда Иветта Николаевна Воронова, автор идеи, основатель и первый президент фонда «Новые имена», приехала в Иркутск на отбор в нашу филармонию. А у меня в тот день был ответственный футбольный матч, финал дворовых соревнований, это невозможно пропустить. Мой папа проявил мудрость, сказал: «Ты успеешь, иди на футбол, потом на прослушивание». Мне главное было выиграть матч, я тогда забил победный гол. И после этого взмыленный вбежал на сцену филармонии и сыграл Рахманинова и джазовую импровизацию. Ко мне подходит Иветта Николаевна и говорит: «Нам очень понравилось, как ты играл, мы хотим пригласить тебя в Москву». Я сказал спасибо и убежал к ребятам отмечать нашу триумфальную победу. После этого я переехал в Москву, и моя жизнь полностью изменилась. Мне было 14 лет, я поступил в Центральную музыкальную школу при Московской государственной консерватории. Кстати, между футболом и музыкой очень много пересечений. Тренер – это дирижер. Игроки – это оркестр. Тренировки – это репетиции. А самое главное – матч и концерт, которые мы выходим играть для зрителей. Они наши самые главные критики.
– У каждого артиста в жизни бывают тяжелые моменты, например, не получается выучить произведение. Где вы черпаете силы, чтобы собраться и идти дальше?
– Такие моменты мне очень нравятся на самом деле. Потому что вслед за ними наступает положительный период. Да, порой учишь произведение, например Скрябина, у тебя все получается, но ты понимаешь, что вода не кипит, как говорится. И ты включаешь какие-то механизмы, не связанные с музыкальными занятиями, и начинаешь погружаться в атмосферу мира Скрябина. Я читаю все, что связано с тем периодом его жизни, вхожу в этот мир, слушаю разные записи, изучаю исторические моменты. И когда вода наконец начинает закипать, это самый чарующий миг репетиций. Потому что выходить на сцену, когда вода не закипела, мы не имеем права. Новое произведение – это как любовный роман, как отношения с девушкой, когда ты ухаживаешь за ней, но она тебе пока не доверяет и ее надо добиваться.
– Как вы считаете, сколько в музыканте должно быть таланта и сколько трудолюбия?
– У нас нет точной градации, сколько надо заниматься и сколько должно быть таланта, усердия, труда, удачи. Это все индивидуально. Безусловно, без таланта ничего не получится, он на первом месте. Конечно, важны родители, педагог, которые помогают юному бриллианту вырасти в большого музыканта. Мои родители не исключение. Поэтому мой пример очень показателен. Они все в меня вложили. Мой папа – это мой первый наставник, он до сих пор со мной сидит, и мы занимаемся, как 40 лет назад. Это очень важно, чтобы кто-то рядом с тобой понимал, как огранить бриллиант и не мешать таланту развиваться.
– Говорят, что у вас есть какая-то интересная байка о самом дорогом ужине в вашей жизни...
– Самый дорогой ужин не в денежном эквиваленте, а который до сих пор греет мое сердце, был в 2005 году. Когда после концерта в Париже, после исполнения третьего концерта Рахманинова, ко мне зашел пожилой мужчина и сказал такую фразу: «Если вы бросите курить, я сделаю вам подарок». А я никогда не курил, мог иногда после концерта выкурить сигарету. Я сразу ее выбросил и говорю: «Я не курю, где мой подарок?» Мужчина говорит: «Моя фамилия Рахманинов Александр Борисович, я внук Сергея Васильевича, мне очень нравится, как вы играете, я хочу вам сделать подарок». И подарил мне две неизвестные партитуры Рахманинова, сюиту и фугу, которые он написал в студенческие годы. По легенде, автор послал эти ноты Чайковскому, а его секретарь то ли не передал, то ли что, история умалчивает. Всего 20 лет назад Российский национальный музей музыки нашел эти партитуры и послал внуку, а он подарил их мне. И не просто подарил, я также получил право первого исполнения и записи произведения на рояле Рахманинова на вилле «Сенар» в Швейцарии, где он жил в 1930-е годы. И вот тот первый ужин в доме композитора, который организовал его внук, это самый дорогой ужин в моей жизни.
– Может, тогда есть интересная история и про самый дорогой завтрак?
– Есть. Однажды я был с концертами в Таиланде, и король государства пригласил меня на завтрак. Он был самым настоящим королем, принимал важные судьбоносные для страны решения и законы и при этом писал музыку и играл на фортепиано. Я пришел на встречу, мы позавтракали и после этого в четыре руки играли его музыку. Это был незабываемый завтрак.
– Ваша жизнь расписана буквально по минутам. Откуда вы берете силы, у вас где-то есть батарейка?
– Я родился в городе Иркутске, там есть самое глубокое в мире озеро Байкал. Каждый год я в своем родном городе провожу музыкальный фестиваль «Звезды на Байкале». И всех, кто туда приезжает, я вожу в баню, хлещу веником, потом все вместе мы ныряем в Байкал. Вода там очень холодная, плюс 10–12 градусов. Но после этого у всех невероятный прилив сил. Я могу играть каждый день по три концерта. Вот моя главная батарейка, именно там я подзаряжаюсь, на своей малой Родине.
