Для нашего края он был особенно дорог — и потому, что его творчество созвучно мыслям всех, кто любит родную землю, болеет за её судьбу.
Сегодня мы публикуем материалы, которые передали в редакцию известные российские писатели Владимир Рунов и Виктор Лихоносов. Вот как их слово отозвалось на это трагическое для всей России событие.
ПРОЩАНИЕ С ПЕВЦОМ МАТЁРЫ
Владимир РУНОВ, член Союза российских писателей:
-Печаль сейчас еще и в том, что упал последний «затор» в знаменитой «Иркутской стенке», взбудораживший советское литературное пространство на рубеже 60 — 70-х годов.
Каким-то удивительным образом в старинном сибирском городе в то время сформировалась группа молодых литераторов, о которых через короткое время заговорил весь читающий мир.
Само понятие «стенка» появилось в 1965-м, когда «великолепная семерка» из Иркутска приехала в Читу на зональный семинар молодых писателей Сибири и Дальнего Востока, и тогда сразу стало понятно, что вектор талантливой литературы сместился далеко от Москвы.
Они были не просто молоды, они были смелы до прекрасной дерзости, опрокидывая любые представления о канонах и тематике тогдашнего литературного процесса. Именно в ту пору широкая читательская мысль впервые услышала имена Александра Вампилова, Вячеслава Шугаева, Валентина Распутина...
Если со Славой Шугаевым я дружил еще в студенческие времена, то с Распутиным познакомился лет пятнадцать назад, когда он приезжал в Краснодар на пленум российских писателей. Великий писатель встречался с кубанскими читателями, ездил в поселок Текос, в школу знаменитого педагога Щетинина. Надо было только видеть, как внимательно и скрупулезно он вникал в самую суть воспитательного процесса, который, если честно, был необычен как по форме, так и по содержанию.
— Я ведь по образованию тоже учитель, закончил историко-филологический факультет Иркутского университета, — объяснял Валентин Григорьевич спутникам в небольшом черноморском поселке интерес к педагогическому эксперименту.
Он был учителем не только по образованию, а прежде всего по масштабам своего дара и способности пропускать сквозь сердце все боли страны и народа. Его духовное и литературное наследие отвечает на все вопросы и трудности по поводу современного мироустройства.
Человек может жить полноценно только с искренней любовью к Родине, сохраняя и бережно передавая вековые традиции из поколения в поколение, — убеждает он всех нас прежде всего силой своих произведений.
«Живи и помни», «Деньги для Марии», «Последний срок» и особенно рвущее сердце «Прощание с Матёрой» — это как ступени, подымающие любого на высоту писательских размышлений о судьбе его родной Сибири.
Для него маленький клочок, деревня и остров Матёра и есть воплощение Родины, и душа русская при этом болит — «как в огне она, христовенькая, горит и горит, ноет и поет».
Один из лучших литературных критиков второй половины ХХ века Юрий Селезнев (выпускник, кстати, Кубанского университета), отмечает: «...Матёра, конечно же, идейно и образно связана с такими родовыми понятиями, как мать, материи — земля, окруженная со всех сторон океаном...»
Он до конца дней своих, вместе с героями его произведений, простыми (проще не придумаешь) людьми, защищал свою личную «Матёру» от бездуховности, распущенности, алчности и эгоизма «жить одним днем». Многие его герои отдают жизнь, — горят в пожарах, тонут, в повозках замерзают в пути, спасая сибирские просторы от бездумного нашествия современной «машинизации», перемалывающей даже такие сокровища, как озеро Байкал.
Несколько лет назад известный кинорежиссер Сергей Мирошниченко снял двухсерийный документальный фильм о Валентине Распутине, совершающем поездку по современной сибирской деревне, с порушенным хозяйством, снесенными подворьями, переправами, с порванными родственными связями, брошенными на произвол судьбы людьми.
— Я физически ощущал ту боль, с которой он глянул с борта нашего катера на бескрайние разливы, отрезавшие некогда богатые села от большой земли, а в сущности от нормальной человеческой жизни — рассказывал Мирошниченко студентам факультета телерадиовещания Краснодарского государственного университета культуры и искусств, с которыми встречался в рамках мастер-класса, показывая им свой фильм «Река жизни», за который позже получил Государственную премию России.
Я думаю, пока нет полного осмысления масштабов этой потери для русской культуры. Оно придет позже, а может, совсем не придет... Жалко, что уже сейчас ясно — она невосполнима, ибо любая «стенка» подымается только там, где есть кому ее воздвигать...
«Как мало, выходит, в человеке своего, данного ему от рождения, и сколько в нем от судьбы, от того, куда он на сегодняшний день приехал и что с собой привез». («Прощание с Матёрой».)
«Все, что живет на свете, имеет один смысл — смысл службы.
И всякая служба имеет конец». («Прощание с Матёрой».)
«Молчит, не то встречая, не то провожая его, земля. Молчит земля. Что ты есть, молчаливая наша земля, доколе молчишь ты? И разве молчишь ты?» («Пожар».)
«Жизнь — не одежка, ее по десять раз не примеряют. Что есть — все твое, и открещиваться ни от чего, пускай и самого плохого, не годится». («Живи и помни».)
НЕРАСПЯТОЕ РУССКОЕ ЧУВСТВО
Виктор ЛИХОНОСОВ, член Союза писателей России:
-В октябре 1993 года плыли писатели на пароходе по Средиземному морю, тесно общались. Не помню существа разговора за обедом, но не забуду реплику Владимира Алексеевича Солоухина: «Ну-у, Распутин ведь великий русский писатель». Мы легко порой сеем дары словесные. Но почесть строгого Солоухина Распутину понятна и закономерна. Это так. Все нравственное, гражданское поведение Валентина Григорьевича и его традиционно великое художество в повестях «Последний срок» и «Прощание с Матёрой» — в высоком ряду лучших людей России прошлого и в том же ряду классиков русской литературы. После смерти Леонида Леонова кто у нас остался как народная веха, как страж русского «ковчега завета»? Солоухин — мудрец, он в понимании сущности искусства и русского художественного подвига — зубр. И я часто вспоминаю тот вечер на морском просторе, где-то возле греческого острова Крит, эти слова, поразившие меня «верной точкой отсчета».
Россия никогда не перестанет нуждаться в таких писателях, как Распутин. И появился он не случайно, и не случайна его народность. В разгромные для нашей страны годы все почему-то считали позицию писателя Валентина Распутина политической. А это просто состояние его совести. Русская совесть не делится надвое (нашу и не нашу), ей не обрезают крылья ни бурное время, ни обязательная для бессовестности «революционная целесообразность». Одни и те же люди хмыкали в 70-е годы и хмыкают сейчас: они, рыночные американцы, так и не доросли на своей же земле (в России) до нераспятого русского чувства, до любви и благодарности к деревенским ребятишкам (у нас в Сибири говорили — «огольцам», это лучше лагерных «пацанов»), так вот к ребятишкам-огольцам, ставшим в зрелом возрасте скорбными певцами народной жизни. В эпоху, когда многие наши соотечественники отпали от своей России, Валентин Распутин жил душой в ее тысячелетнем лоне. Если попозже, среди наследников, такие серьезные корневые писатели не взойдут, то это значит, что Россия потеряла свою русскую античность и оборотилась в незаметную, пристыженную прошлым величием Грецию.
***
Последний раз я видел его в октябре 2013 года на съезде писателей России в Калуге. Затем с В. Крупиным и В. Потаниным навестил я его дома. Было такое ощущение, что мы из одной семьи. Пообедали, сфотографировались и в сопровождении жен Крупина и Потанина пошли в Союз писателей на Комсомольский проспект, 13. Там буднично потолкались, и я не помню, как попрощались и разошлись. Всегда ведь думаешь, что впереди еще будет время встретиться. Тем более что Валя унес с собой мою толстую дорожную тетрадь, которую я по рассеянности дал ему подержать, а он по той же рассеянности принял ее как свою.
Утрата
Прощание с писателем состоится 18 марта в 11.00 в Москве в храме Христа Спасителя. Отпевание проведет Патриарх Московский и всея Руси Кирилл.
Валентина Распутина похоронят 19 марта в Иркутске, рядом с дочерью и женой.
На фото: Март 1999 года. После выездного пленума Союза писателей России Валентин Распутин (слева) пожал руку первому редактору нашей газеты Петру Придиусу.
