Лидия Хямелянина увидела уродливое лицо войны маленькой девочкой. Она пережила все ужасы блокады Ленинграда и сохранила их навсегда в сердце и творчестве.
Лидия Хямелянина увидела уродливое лицо войны маленькой девочкой. Она пережила все ужасы блокады Ленинграда
и сохранила их навсегда и в своем сердце, а потом
и в своем творчестве. Сейчас Лидия Тимофеевна живет в Краснодаре, она — член Союза писателей России, издала три книги стихов и прозы. Военное детство, конечно, самая пронзительная тема ее поэзии.
За пять минут до войны
Она до сих пор помнит ощущение безмятежного советского детства — рядом мама и папа, на видном месте на полочке стоит новый брезентовый портфель, а в нем — букварь с картинками. Лидочка идет в первый класс. Она знает много стихов и уже не раз выступала перед публикой — артистический талант ей достался в наследство от дедушки, режиссера киевского драматического театра, и папы-бухгалтера, окончившего театральное училище. В Ленинграде им дали новую квартиру с паркетом и паровым отоплением. Вся семья готовилась к переезду из поселка Курголово, в 100 километрах от северной столицы, где они жили. Какое же это было счастливое для них время! И вдруг все рухнуло.
Кусочек хлеба с глотком воды
Вскоре норма хлеба в Ленинграде сократилась до 125 граммов на иждивенца и 250 граммов на работающего человека. К ноябрю от голода уже умерли 63 тысячи питерцев (всего же в блокаду только учтенных на бумаге погибло почти 900 тысяч жителей).
В городе была создана специальная комиссия: молодые люди ходили по квартирам и от мертвых матерей забирали еще живых малышей, чтобы определить в детские дома. Мама устроила в детский дом на Мойке и Лидочку.
— Я помню огромные нетопленные комнаты — без паркета и мебели, они давно пошли в топку. За окном 40 градусов мороза. Мы —
истощавшие, с изъеденными вшами руками (они полчищами бегали по нашей одежде и постелям), почти все время лежали, берегли силы. Поднимались только на обед — кусочек блокадного хлеба и глоток воды. Но уже и кушать не хотелось. Помню, сидим, холодную батарею обнимем, как в забытьи, и все время вспоминаем маму и ту еду, которую когда-то недоели, — рассказывает Лидия Тимофеевна, и глаза у нее блестят. — В соседнюю промерзшую комнату, как в морг, каждый день складывали трупики девочек и мальчиков, которые не просыпались утром, а потом их увозили машиной.
Мы понимали, что война — это беда.
Но каждый день с надеждой хлеба ждали.
Не дни мы голодали, а года.
Хоть раз наесться досыта мечтали.
Кто видел это, не забудет никогда,
Как с голоду
детишки умирали.
Спасти куклу от немцев
8 сентября 1941 года началась блокада. Уже последней полуторкой они эвакуировались в Ленинград. Когда с диким воем налетали самолеты, все выскакивали из машины и прятались в кустах. Мама прикрывала собой Лидочку. А Лидочка поглубже в кусты запихивала любимую куклу Машеньку, чтоб ее не застрелили немцы.
Первый день в Ленинграде навсегда отпечатался в памяти бесконечной фразой: «Граждане! Воздушная тревога!» Бомбы сыпались и сыпались, а они с мамой, обезумев от ужаса и спотыкаясь через трупы, искали на малознакомых улицах бомбо-
убежище. Рядом с окровавленной женщиной она увидела двух плачущих малышей. И тогда впервые поняла, что и ее, и маму тоже могут убить. Папа в первый же день
войны ушел на войну. И вскоре, защищая город, погиб.
Топор не долетел
Мама нашла работу санитарки. И поначалу брала дочку с собой, смастерив ей постельку под лестницей, где она могла бы сидеть и играть с куклой. Но вскоре госпиталь эвакуировали ближе к фронту.
Я не тушила зажигалок и не стояла у станка.
Я тихо молча умирала в блокадной комнате одна, — напишет позже о своем блокадном одиночестве поэт Хямелянина.
Сначала у нее были свечки, а потом, когда наступал вечер, — только сплошная темнота за закрытыми ставнями. Днем девочка выходила на улицу, чтобы получить по карточке хлеб, а вечером больше лежала, обняв единственное живое для нее существо — куклу, чтобы сберечь силы, которые стремительно отбирал голод.
Заходила проведать соседка. Мама присылала с передачками солдата. А изредка прибегала на пять минут сама. В один из визитов на лестничной площадке незнакомые люди у квартиры бросили ей в спину топор. Но не хватило сил — и топор не долетел.
— По их меркам, она, наверное, выглядела упитанной — в госпитале мама мыла огромные котлы из-под каш и похлебок, и кое-что ей удавалось соскрести со стенок, — горько улыбается Лидия Тимофеевна. — Женщины вообще держались крепче, чем мужчины. Было немало случаев, когда жены возили мужей на работу на санках.
По крошке шоколада
— В 1942 году в детский дом пришел мой дядя Андрей. Помню и сейчас его — молоденький, с мороза, в полушубке. Я забралась к нему на колени, мне было так тепло и хорошо, и он, как волшебник, вдруг вытащил из вещмешка хлеб и настоящую шоколадку. К нему побежали все детки, обступили и молча ручки тянут, аж пальчики дрожат. И он мой хлеб и мою шоколадку стал всем по маленькому кусочку давать. А я как закричу: «Ты же мой дядя! Мне давай! Мне!» А дядя погладил по головке меня и сказал: «Лидочка, запомни навсегда: нужно делиться. Детки тоже хотят выжить». Он вскоре погиб. А у меня, как и у всех детдомовцев, на всю жизнь сохранилась черта — делиться с теми, кому хуже живется.
Квартира от Сталина
Мама отыскала Лидочку в Уфе, куда спешным образом эвакуировали детский дом. Девочка очень боялась, что мама ее никогда не найдет. Как же она была счастлива, когда рано утром увидела перед собой родное улыбающееся лицо.
А в 1944 году они приехали в Краснодар — он был сильно разрушен. Но все равно казался раем — солнце, фрукты. Жить в Краснодаре им было негде, ютились по углам. И 13-летняя Лидочка, набравшись смелости, написала письмо Сталину. Мама знала об этом. Но когда ее вызвали в прокуратуру, сильно струхнула, накричала на дочку и пошла по повестке, ожидая самого худшего. Прокурор в кабинете стоял у окна к ней спиной. От одной интонации его вопроса: «Зачем ваша дочь написала Сталину?» у женщины застыла внутри кровь. И она робко стала защищать себя и Лиду: «Да нам ведь жить негде». Повисла тяжелая пауза. «А и правильно сделала», — одобрительным тоном вдруг закончил суровый чиновник.
Им выделили скромную комнатку, в которой они прожили ни один десяток лет.
Чтобы той любви боялся враг
Лидия Тимофеевна получила профессию фрезеровщицы, позже окончила институт. По распределению уехала в Ставрополь, вышла там замуж и родила мальчика. Сын мечтал стать военным — окончил академию им. Ю. Гагарина, в звании полковника служил в главном штабе ВВС. А 13 лет назад трагически погиб. В Подмосковье в Балашихе сейчас живет внучка Лидии Тимофеевны.
Она второй раз замужем и уже 50 лет счастлива в браке со своим Владимиром Константиновичем. Сейчас ей 80 лет, Лидия Тимофеевна руководит общественной организацией «Защитники и блокадники Ленинграда» Центрального округа Краснодара, полна сил и оптимизма, любит цветы и красивую одежду.
— Я часто встречаюсь со школьниками и студентами, и говорю им: мы прожили очень тяжелую жизнь, теряли родных и близких. Поэтому берегите своих родителей. И любите свою родину так, чтобы той любви боялся враг.
Елена ИВАНОВА.
ivanova@kubnews.ru
