Новые времена порождают и новую лексику. Мы сменили «товарищ» на «господина», иногда оперируем «коллеги». Чаще, правда, откликаемся на обезличенное: - Эй, мужчина! Да-да, вы, который слева! или- А вас, женщина, здесь вообще не стояло! И прочее, в том-же духе…
«Господ» из прошлого в повседневный оборот вернули, а вот до «милостивого государя или государыни», так и не доехали. Да и не только в сфере личных взаимоотношений все разворошили, а уж как с бытовой терминологией расправились?
Когда-то широко распространенное «блат» поменяли на «корпоратив», жульничество заменили «коррупцией», которая, правда, со старомодным лихоимством выглядит как баобаб рядом с тонкою рябиною. К тому-же сыпем по любому поводу, словно блёстки из рождественского мешка, сайт, плюрализм, вайфай, фейсбук, креатив, хакер и, наконец, тренд.
Понятно, из таких слов романа уж точно не сотворишь, окромя как из быта пауков. Да и всё остальное, что производят нынешние СМИ, с точки зрения литературной окраски выглядит как брачное общение павлинов. Это когда железом по стеклу.
А как нынче молодые общаются? Писем друг другу не пишут, в любви объясняются без всех этих: - «Я помню чудное мгновенье», а проще некуда. Потыкал ногтем в айпад или айфон, изобразил СМС (как расшифровать – кто скажет?): - Клав! Я чей-то на тебя запал…
Клава в ответ: - Серый! Намёк поняла, приходи в кислотный день на угол, поприкалываемся…
Очень точный, кстати, адрес. Особенно, когда современный студиоз считает, что Расул Гамзатов это какой-то известный танцор, а про Фазиля Искандера вообще ничего не слыхал. Небрежением к литературному творчеству, в том числе и писательству, мы загоняем себя в угол, из которого похоже, выхода нет.
Виктор Иванович Лихоносов, единственный из всех ныне здравствующих кубанцев удостоенный чести попасть в Большую российскую энциклопедию, даже он вынужден клянчить средства на издание своих произведений. Заметьте, по сути живой классик, воспевший Кубань на уровне самой высокой оценки, вынужден лично продавать свои произведения, более того, изданные в Питере и за питерские деньги.
Недавно вышедший сборник Лихоносова, вобравший лучшую лирику многих лет, издан по нынешним меркам оглушающим тиражом – аж три тысячи экземпляров. Это по сравнению с «Роман-газетой», разнесшей по огромной стране «Люблю тебя светло» и «Осень в Тамани» полуторамиллионным тиражом, что было не исключением, скорее правилом. Многих писателей знала вся, еще не развалившаяся, страна. Из наших земляков этой чести, кроме Лихоносова, были удостоены Анатолий Знаменский, Григорий Федосеев, Исхак Машбаш, Тембот Керашев, Иван Варава. Советские писатели всегда находились на передовой, что на фронте, что в тылу, именно на тех участках, где решались судьбоносные государственные задачи.
Я уверен, что нынче мало кто помнит имя краснодарского писателя Александра Степанова, а между тем именно его роман «Порт-Артур», созданный в Краснодаре накануне Великой Отечественной войны, сыграл немалую роль при подготовке СССР к разгрому Японии.Было важно, чтобы после долгой и изнурительной войны, граждане поняли стратегический замысел этой необходимости. Тому способствовал как раз «Порт-Артур», опубликованный в конце 1944 года миллионными тиражами. В единый ряд встала тогда и «Цусима» Новикова-Прибоя, бывшего баталера 2-й Тихоокеанской эскадры, разгромленная японцами в Цусимском проливе в мае 1905 года.
Наступала пора национального возмездия и убедительней всех смысл этой необходимости разъяснили народным массам произведения Степанова и Новикова-Прибоя, удостоенных Сталинской премии.
Сегодня писатель выведен за скобки активной общественной жизни. За всю историю современного законодательства на Кубани, только я сподобился стать однажды депутатом краевого Законодательного собрания. Скорее не как писатель, а как руководитель ГТРК. Причём один созыв, что и объясняет подлинное отношение к значимости писательства, как впрочем и к другим деятелям искусства. Ни в одном законодательном органе края никогда не было и нет режиссеров, кинематографистов, художников, литераторов, музыкантов, журналистов, артистов, дизайнеров. А именно в этих областях у нас имеются выдающиеся деятели, которых знает и уважает весь край.
Хотим мы этого или нет, но нынче законодательная сфера во многом стала прибежищем деловых людей, без всяких эмоций, с бульдожьей хваткой, определенной термином из той-же лексики – менеджер. Поэтому и отношение к деятелям искусства на уровне времен, когда борзописцев и актеров хоронили за кладбищенской оградой.
Свою книгу «Особняк на Соборной», рассказывающей о мученической истории главного города Кубани и получившей высокую оценку читателей, я дважды презентовал бывшему мэру Краснодара и ни разу не получил даже намека на то, что он её прочёл. Безусловно, мне хотелось какой-то оценки, отношения. Наконец, совета, пожеланий. Ничего! Глухо, как в танке.
Я уважаю Владимира Лазаревича Евланова, много лет его знаю, признаю высокий профессионализм, но абсолютно не понимаю, почему за 15 лет своего «мэрства», ему не хватило времени прочитать единственную книгу написанную за последние тридцать лет о городе, которым он руководил.
Уверен лишь в одном, что служебная загруженность Владимира Лазаревича была наверняка не больше, чем у Иосифа Виссарионовича, даже в самые суровые годы войны не упускавшего из пристального внимания значимость отечественной литературы и, важность деятельности литераторов и читавшего новые книги с карандашом в руках.
Приведу два примера. 6 ноября 1941 года, когда немец стоял в прямой видимости Кремля, на станции метро Маяковская, состоялось торжественное собрание Моссовета, посвященное 24-й годовщине Октябрьской революции.
Платформа заполнена до отказа, среди участников события немало писателей, почти все в военной форме. На трибуне Сталин, его речь продолжалась недолго – тридцать пять минут. Сегодня, когда реальный фашизм на Украине подымает голову, надо вспомнить о чем он тогда сказал, начав с цитирования Гитлера:
… Я освобождаю человека, - вещал Адольф, - от унижающей химеры, которая называется совестью. Совесть, как и образование, калечит человека. У меня то преимущество, что меня не удерживают никакие соображения теоретического или морального характера.В одном из приказов, - продолжает Сталин, - взятом у убитого немецкого унтер-офицера, говорится:
- Я приказываю открывать огонь по каждому русскому, как только он появится на расстоянии 600 метров. Русский должен знать, что он имеет против себя решительного врага, от которого не может ждать никакого снисхождения…Вот вам программа и указание гитлеровской партии, - Сталин отрывается от текста, - программа и указание людей, потерявших человеческий облик и павших до уровня диких зверей.И эти люди, лишенные совести и чести, люди с моралью животных имеют наглость призывать к уничтожению великой русской нации – нации Плеханова и Ленина, Белинского и Чернышевского, Пушкина и Толстого, Глинки и Чайковского, Горького и Чехова, Сеченова и Павлова, Репина и Сурикова, Суворова и Кутузова!..
Из шестнадцать великих имен десять деятели искусств, шесть писателей. Именно в тот вечер Верховный Главнокомандующий произнес вещие слова: - «Наше дело правое,победа будет за нами!»
Другой факт, не менее красноречивый. Февраль 1943 года, обстановка на фронтах более чем напряженная. Только-только закончилась Сталинградская битва, на Мысхако под Новороссийском высадился десант, впереди Кубанское воздушное сражение и Курская битва. Но именно в феврале сорок третьего Политбюро принимает решение о порядке издания иностранной художественной литературы, и в связи с этим поддержке журналов «Новый мир», «Октябрь», «Знамя», оказания помощи Литиздату, в том числе в выпуске книг зарубежных авторов. Печатаются сказки братьев Гримм. Между прочим – немцев. Сегодня об этих журналах, во многом определявших патриотическое сознание в самые судьбоносные времена, мы прочно забыли. Как впрочем обо всех остальных.
На коротком этапе я возглавлял Краснодарское отделение Союза российских писателей и хорошо помню стартовую беседу с тогдашним министром культуры края, так много сделавшей для уничтожения творческих Союзов Кубани. Мой страстный монолог на эту тему она остановила короткой, но программной фразой:
- Где вы, дорогой мой, видели у нас писателей?
Это между прочим утверждает доктор исторических наук, много лет проработавшая в университете культуры и искусств, где как раз всё и завязано на литературе, как основе основ всех видов творчества.
В отличии от той самоуверенной (кстати без всяких на то оснований) дамы, мне очень нравится нынешний министр, не только за обаяние и молодость, но прежде всего за энергичность и стремление поднять уровень искусства на ту высоту, которой достоин наш край, третий по численности населения в России, равной по этому показателю Молдове и Армении вместе взятым.
Я также отлично помню как она, буквально со слезами на глазах, упрашивала краевых депутатов утвердить в предложенных цифрах весьма скудный бюджет, в котором, увы, писателям, художникам, композиторам и кинематографистам не досталось ни крошки. И совсем не вина тут министра. При такой общеэкономической стратегии становится понятно, что заставляет даже таких литературных мэтров, как Виктор Лихоносов и Николай Зиновьев торговать своими книгами, изданными, кстати, за счет спонсоров и ни разу за счет краевого или городского бюджетов.
Увы, за четверть века существования ЗСК, какие только вопросы не рассматривали депутаты: и содержание пчёл, и в каком часу детям надо уходить с улицы и когда выключать громкоговорящую аппаратуру и количество кормовых единиц, положенных стельным коровам.
Нисколько не принижая необходимость решения этих проблем, депутаты, ни краевые, ни городские, ни разу при этом не обратили своего высокого внимания на развитие и поддержку литературного творчества, как фундамента всех видов искусств, не говоря уже о месте и значении писателей в обществе, которые, в отличии от убежденности экс-министерши, на Кубани есть. И смею утверждать, неплохие.
Но скажу при этом, ниточка, связывающая эпоху, породившую Бакалдина и Лихоносова, Степанова и Вараву, Знаменского и Обойщикова, Тумасова и Абдашева, Мхитарьяна и Федосеева, истончилась до предела. Глядишь, вот-вот порвется и тогда разруха в головах, о которой предупреждал еще Михаил Булгаков, навсегда обеспечит образцово-показательную разруху в сортирах. Да и не только там…
А ведь движение по этакой наклонной, как раз и зовётся трендом. Если перевести на понятный всем язык, то окажемся навсегда в том самом месте, называть которое в газетах не принято, но и без этого всем понятно, где оно находится и как называется.
