Война Надежду Марковну Падей настигла, когда она только окончила 9 классов – в марте 1942-го года немцы попытались захватить Туапсе.
– Бомбили днем и ночью, по 15 – 20 налетов делали, представляете! – вспоминает 93-летняя женщина, у которой в каждой морщинке – след тех страшных дней. – Школы закрыли, туда стали прибывать раненые. Я, как и весь город – от мала до велика, трудилась на оборонных работах: рыла окопы в Георгиевском и Анастасиевке, работала рассыльной. Помню, прибежала на судоремонтный завод и попала в первую бомбежку – 160 моряков там погибли, не успели даже из цехов выбежать. Мне повезло, мы с остальными укрылись в лесу, что сейчас около школы № 4 находится.
Основной задачей немецкого командования была битва за Кавказ и его нефть. Гитлеровцы стремились сровнять Туапсе с землей, но в кровопролитных боях врага удалось установить в районе гор Индюк и Семашхо.
– Когда все закончилось, мне предложили обучиться на радиста, я с удовольствием согласилась. Там было 60 девочек, 10 из которых, в том числе и я, попали в часть особого назначения, – рассказывает Надежда Марковна. – Помню, выдали нам ботинки, мы их называли ЧТЗ (Челябинский тракторный завод), шинели, которые можно было дважды вокруг себя обмотать. Парни на нас смотрели и говорили: «Девчата, как вас жалко!» Но пока ехали до Москвы – около месяца, все подшили по размеру и приехали уже, как огурчики.
В итоге Надежда Падей попала в знаменитый состав партизанского отряда имени Ватутина, и 10 мая 1944 года ее отправили на задание в Закарпатье.
– Отряд, который должен был подготовить нам базу, практически погиб на лету. Мы знали об этом, но были такими патриотами, что ничего не боялись! Нас, 11 человек, привезли на аэродром. У каждого был автомат ППШ, патронов целый вещмешок, питание на три дня, у меня вдобавок ко всему еще и радиостанция «Северок», которая весила 16 кг, с запасным питанием. Все это я тащила на себе, – улыбаясь, рассказывает Надежда Марковна. – Перед этим у нас должны были состояться тренировочные полеты, но их отменили из-за срочности.
Я самолет в первый раз в жизни увидела вблизи, когда в него садилась, – и то не разглядела, темно было. А уж тем более не знала, что такое парашют. Нам просто лекцию прочитали, как надо прыгать, и все. Благо парашюты были автоматизированные – раскрывались сами, но на всякий случай в руках у всех было кольцо. Летели на темную, даже не знали куда. Преодолели под обстрелом линию фронта, и в 12 часов ночи нас начали бросать.
Когда дверь самолета открылась, ворвался такой страшный ветер, что меня, как пушинку, вынесло со всем моим барахлом. Помню, лечу, а под ногами белеют парашюты, ночь светлая, лунная, где-то собаки лают, речка внизу. И тут меня как закрутило, что я даже забыла, как надо землю встречать. Плюхнулась в огород коленями – вспаханная почва спасла меня от травмы. У нас двое при прыжке сломали ноги.
После приземления действовать нужно было быстро, а хрупкая девчушка, как назло, запуталась в стропах парашюта. Благо финка была под рукой. Не успела она освободиться и стащить купол парашюта, который предательски повис на трубе дома, как раздались выстрелы. Оказалось, что немецкие войска находились в пяти километрах и видели, как приземлялся партизанский отряд.
– Мы стали пробираться в лес, и только развернули радиостанцию, чтобы доложить обстановку, как случилась облава, – вспоминает фронтовичка. – На связь мы долгое время не могли выйти и в итоге оказались в списках погибших. И так было дважды. А когда нам удалось это сделать, в штабе без шифровки прямо в эфире закричали: «Родные! Вы живы! Держитесь!» Сказали: «Держитесь!» – и мы держались…
Изначально заданием отряда в закарпатских горах было пускать под откос эшелоны, взрывать мосты и вагоны с боеприпасами. Но выяснилось, что летчики по ошибке сбросили их не туда. Осознав свою ошибку, они не стали сбрасывать боеприпасы, с которыми отряд должен был работать, увезли с собой – на базу.
– Мы остались без ничего! Вместо заданий были засады, облавы, бои и гибель товарищей, – еле сдерживая слезы, произносит Надежда Марковна.
Несколько месяцев с мая по ноябрь 1944 года – вплоть до прихода наших войск – Надя с товарищами скиталась по Карпатским горам, то вступая в бой с фрицами, то убегая от них. Все это время голодные, измученные партизаны умудрялись собирать данные о враге и передавать их по рации в штаб.
– Голодали мы страшно, на ногах почти не стояли! Съели почти дохлую лошадь, питались заячьей травой, щавелем, – добавляет ветеран Великой Отечественной. – Помню, в кустах осталась лошадиная голова, и она вся кишела червями. Мы их на костре жарили. Я сначала говорила: «Сдохну, но есть не буду» Но в итоге пришлось, потом, правда, долго плакала.
В феврале 1945 года Надежда Падей демобилизовалась и вернулась в Туапсе. Выданная характеристика до сих пор хранится у нее как память о войне, в ней написано: «Падей отличалась точностью и исполнительностью. Все внутренние связи, проводимые ей, были одними из лучших. Работая в отряде радистом, Падей принимала все меры по обеспечению бесперебойной связи между отрядом и штабом». За обеспечение надежной радиосвязи из тыла противника товарищ Падей награждена медалью «Партизану Отечественной войны» II степени».
Глядя на 93-летнюю Надежду Падей, с трудом верится, что она смогла все это пережить и вернуться домой живой и невредимой. Свое призвание – быть радистом – она воплотила и у себя на родине: после войны устроилась на радиостанцию Туапсинского порта, где проработала до самой пенсии.
