На сбор картошки, садовой и тепличной продукции, а еще на ремонт контейнеров, на сортировку овощей и плодов ежедневно выезжает не одна сотня жителей района. Эти люди нигде не оформлены, не платят никаких налогов, зарплату получают из рук в руки. Это теневой рынок труда, в котором задействованы все, кто сидит без работы или мало зарабатывает. Есть и такие, что довольствуются разовым заработком, живут по графику: могу – работаю, хочу – отдыхаю. В каких условиях работают, сколько получают – узнать «кухню» рынка нелегальной рабочей силы отправился журналист газеты.
…В июне день загорается рано, сереет уже в 3.20. В 3.50 меня подобрала «Газель». В ней уже человек восемь, еще двоих заберут по пути. «Утрамбовавшись», подъезжаем к «ночнику», как в народе называют магазин в станице Полтавской на улице Народной. Здесь место общего сбора. Уже стоят две иномарки. За рулем одной из них средних лет женщина. Она – как батарейка-энерджайзер: быстро говорит, много жестикулирует. Это бригадир.
Собирать картошку в Калининский район едем с ветерком. Темп задает легковушка бригадирши, которая давит на газ беспощадно.
59 тысяч человек в районе – трудоспособного возраста от 18 до 60 лет.
12 тысяч – официально нигде не работают.
303 человека имеют официальный статус безработного.
Напротив меня юноша. Его так разбирает зевота, что хрустят челюсти. Соседу по сиденью он рассказывает о вчерашнем (или уже сегодняшнем) свидании.
«Газель» сворачивает с трассы. Глотаем проселочную пыль. И вот мы на месте. Вагончик. Навес. Встречает мужчина в камуфляже и с овчаркой. Он выехал с поля на мотоцикле с высоко поднятыми подкрылками. Можно было подумать – охранник, а на самом деле это и был хозяин картофельного поля, фермер. К уборке все готово. Один трактор срезает ботву, другой, оборудованный картофелекопалкой, уже успел подготовить фронт работы.
На разговоры времени нет. В рядок, который тянется примерно на километр, ставят по четыре человека. У каждого по два ведра. В одно надо собирать крупную картошку – первого сорта, в другое – помельче, с куриное яйцо. Мелочь и порезанные клубни остаются на земле.
Рабочее положение при сборе картошки определяют возраст и телосложение. Худенькие девчата двадцати – двадцати пяти лет собирают клубни на корточках, зрелые женщины работают, как дачницы, то есть стоят буквой «зю». Слабое звено – тяжеловесы. Буквально через 20 минут одна из грузных женщин перестает быть «дачницей» и опускается на коленки. Так она и пройдет километровый путь. А земля после ночной прохлады не очень-то располагает к ползанию. К тому же поле не так давно поливалось.
На самом деле правильно поступает тот, кто меняет положение тела. Если постоянно находиться в одном и том же, то есть нагружать одни и те же мышцы, можно выбыть из строя. Самое страшное – это судороги, при которых тебя корчит, как червяка. Боль такая, что уже не до картошки и заработка. Бывалые сборщики на этот случай запасаются булавками, чтобы вонзить иглу в мышцу ноги. Были случаи, когда совсем уж продвинутые доставали шприц и вкалывали обезболивающий препарат. В нашей бригаде нашелся мужчина, который подготовился к труду в поле очень основательно – у него были классные наколенники. Похоже, что фабричные – с подушечками, с застежками.
Не успели мы стартануть, как хозяин поля уже нашел брак в работе. Девчата, что на корточках, собирали только тот картофель, который был сверху. А надо было еще и землю разгребать, чтоб ничего не затерялось. Девчат попугал: «Еще раз увижу такое, дам удочки. Будете в канале рыбу ловить… Бесплатно».
Неудовольствие хозяина можно было вызвать и тем, что в ведре с картошкой 1-го сорта могла оказаться второсортная. Получается, что этот вопрос нужно держать на постоянном контроле. Стоит отвлечься мыслями, подумать, например, на что потратить заработанные денежки, и вот уже мелкая «картопля» летит в ведро с крупной, а тебе светит перспектива получить удочку. А это значит, что ты просто прокатился в Калининский район, получил порцию впечатлений, и все…
Мне повезло оказаться в сильной четверке. Муж и жена, судя по обрывкам фраз – беженцы. Главное для них – получить гражданство. В каком-то смысле эти люди загнаны в угол, а поэтому дорожат возможностью заработать на кусок хлеба. Гребутся в земле с такой ловкостью, что куры просто отдыхают. Четвертая – женщина, говорящая всем «вы». Интеллигентка. Что заставило ее отправиться на картошку – бог ведает. Здесь не приняты душеспасительные разговоры, каждый держит челюсти плотно сжатыми. Наша четверка скоро вышла вперед. Но это не обеспечило преференций. Наоборот. Несколько раз подходила хозяйка-фермерша. Немногословная. Почему-то в белоснежной кофте. Эта кофта станет своего рода меткой. Если белое рядом, значит, что-то не так. «Блин! Неужели удочки?!»
Ко мне она тоже подходила. Из ведра, где был второй сорт, выбрала несколько клубней и переложила к первосортным. При этом, как бы разговаривая сама с собой, произнесла: «Жирно будет для пяти рублей…» Судя по всему, оптовики закупают картофель с куриное яйцо по пятерке за килограмм. Я не удержался и спросил, за сколько, в таком случае, они отдают первосортную. Хозяйка не удостоила меня ответом. Белое пятно уплыло дальше.
В другой раз подошла и стала себе же противоречить – выбрасывать из ведра второсортную картошку: «Не мельчи...»
Наполненные ведра относили мужчины, тоже из таких, как мы, они же затаривали картошку в мешки. На взгорье урожай был получше, поэтому требовательный клич сборщиков «Ведро!» стал раздаваться чаще. Наши мужчины уже чуть ли не бегом стали носиться по картофельному полю, сдерживая раздражение матерными словечками. Кто-то вспомнил про перекур. «Ладно, стоп машина!» – скомандовала бригадирша. Кстати сказать, женщина, несмотря на свой чин, тоже собирала картошку, успевая следить за всеми и делать замечания.
Сели на ведра. Выяснилось, что курящих мужчин – раз-два и обчелся, а женщины дымили почти все.
Под перекур хозяева привезли воду. Несколько полторашек из морозильника. В бутылках плавали ледяные цилиндрики. Пили мелкими глотками. Ангина может выключить из заработков на несколько дней. В бригаде была молодая женщина, которая так кашляла, что впору было валяться на койке. А она работала. Я никогда не видел, чтобы так быстро собирали картошку, да еще выгребая ее из-под слоя земли.
В 10.00 уже стало припекать. Хорошо, что в низинах собирается с силами ветерок и, вылетая на простор, остужает спины. После обеда будет жесть. После обеда все упадут на колени. Упавших уже сейчас половина. Грузная женщина не встает с ведра после перерыва, а сразу валится на колени, в свою рабочую позу. Очень хотелось спросить, что ее толкает на этот очень тяжелый для ее комплекции труд. Необходимость учить ребенка? Платить за съемную квартиру? Кредит? Или просто заработать на жизнь, потому что свободные вакансии типа санитарки сулят копеечную зарплату?
Наша «четверка» первой пришла к финишу. Помогли прийти и другим. Думали, еще раз перекурим и двинем в обратную сторону. Но нет. К бригадирше подошел фермер, они о чем-то переговорили. И вот вердикт: «В общем, так, рыбаки, – хмуро сказала наша начальница, – на сегодня все. Бригаду рассчитывают, и привет. Завтра на картошку поедут те, на кого покажу, кто тянет».
Беженцы разразились матом. Они планировали заработать хотя бы по тысчонке, а получается меньше… Сколько? Бригадир пошла на подсчет. На брата вышло по 850 рублей плюс выговор: «С такой работой на… вы кому нужны!»
Разрешили взять с собой ту картошку, что осталась брошенной. Слабое утешение, но многие потянулись снова в поле – выбирать не сильно порезанные клубни.
Деньгами рассчитались по пути домой. Встали возле магазина, чтобы «разбить» тысячные купюры. Зевавший утром паренек не угомонился, сказал, что теперь у него есть с чем идти на свидание.
Меня так и не узнали. Какая-то из женщин еще в поле сказала: «Физия знакомая». Я отшутился, мол, по молодости лет на киностудии имени Довженко снимался в эпизодических ролях. Реакции – никакой. Только мужчина в кепке, сильно надвинутой на лоб, обронил: «А я преподавал в бурсе… (так в советское время называли профтехучилище. – Прим. авт.)».
