Если кто-то до сих пор считает, что НАТО не участвует в геноциде людей Новороссии, отправьте его в Донецк. Например, на улицу Щедрина, 2. Там одноэтажные дома поселка Северного. И никаких военных объектов, это я вам как очевидец говорю.
Так вот, в доме по этому адресу проживала пожилая дончанка Юзефа Ивановна. У нее мерцательная аритмия и куча других болезней. И в это утро она пошла в аптеку купить лекарств. Поэтому осталась жива. Пока ее не было дома, туда прилетел снаряд 155-миллиметрового западного калибра. Возвращается Юзефа, а крыша побита, окна выбиты, вокруг – куски стекол и шифера. В дом сразу она так и не решилась зайти. Страшно.
Мы с донецким коллегой прибыли туда через полчаса после обстрела – раньше, чем скорая и газовая служба. Возле хозяйки, которая охала, держась за сердце, хлопотали соседки. У калитки на цепи пытался одновременно гавкать и вилять хвостом раненный черный пес.
– Мне позвонили, сказали, что дома нет. Прямое попадание. Вот такие дела, ребята. Как мне теперь быть? – Женщина в очках и светлой куртке рыдает, сидя на качелях-скамейке возле стены своего дома. – Когда все это кончится? Пару месяцев назад тоже был прилет. У меня в огороде до сих пор кассеты лежат.
В 2014 году во время обстрела в доме уже была повреждена крыша. Разбита машина, которую пришлось сдать на металлолом. Потом в нынешнем августе. И вот – еще один.
– Ребята, вы посмотрите, что там? А то я не могу, – просит Юзефа Ивановна.
Мы с донецким коллегой заходим через дверь, которая открывается только наполовину. С той стороны она чем-то придавлена. Внутри еще не осела пыль. Всюду рухнувшая штукатурка вместе с кусками обоев – на полу, на мебели, на одежде, на кровати. В потолке коридора видна дыра из-под просевшей дранки. Место прилета. На полу в зале – упавшие иконы. Стекла отвалились, оклады треснули.
Выходим на улицу. На вопрос хозяйки пожимаем плечами. Восстановить, конечно, все это можно. Только кто и когда это будет делать?
На улице пахнет газом. Специалисты заделывают дыру в воздушной трубе. Из подъехавшей скорой выходят два медика – женщина и мужчина. Они берут под руки Юзефу и ведут в машину. У той подгибаются ноги. Пес уже не гавкает и не машет хвостом. Только тоскливо смотрит на все происходящее. Лужица крови под ним стала еще больше. Становится невыносимо стыдно за то, что ты ничем не можешь помочь…
По дороге после долгого молчания спрашиваю у своего провожатого Александра: «Как же так? Если бьют высокоточным оружием, почему попадают по мирным домам?»
Саша – журналист молодой, но уже очень опытный. Восемь лет в прифронтовом Донецке. На прилеты выезжал, наверное, сотни раз. Он и рассказывает об особенностях НАТОвских орудий.
– Снаряд 155-го калибра – легче, чем советский 152-й. И прочнее. Летит значительно быстрее. Часто люди вообще не слышат звук прилета, только взрыв. Поэтому вообще не успевают среагировать. Я как-то был дома и видел, как обстреливают площадь рядом. Так вот, сначала подумал, что у меня что-то со слухом. Вижу взрыв, а звук – только через секунду-две.
– А почему лупят по мирным?
– Они таким образом пристреливаются по квадратам. Весной, когда только начали обстреливать из «трех семерок», кидали болванками. А потом, наверное, решили, что и так можно.
В общем, украинские военные убивают мирных жителей Донбасса вполне сознательно. Просто Юзефе Ивановне повезло. Хотя назвать это везением язык не поворачивается.
В этот день мы работали еще на одном прилете. В микрорайоне Текстильщик. Это уже юго-западная часть Донецка. Там в районе 14 часов во дворе своего дома на улице Петровского погиб пожилой мужчина. Когда мы приехали туда, его уже накрыли пестрым покрывалом.
– Буквально метра не хватило, чтобы дойти домой. Когда прилетело, он упал и придавил телом двери. Жена не могла выйти, ей пришлось через окно звать соседей, чтобы помогли, – говорит соседка.
За домом – разбитый погреб. Рядом с ним и прилетел тот снаряд. И тоже слезы и проклятия тем, кто это сделал. А мимо по оживленной улице не прекращается трафик машин и деловито снуют маршрутки…
Вообще, спальный район Текстильщик – крайне неблагополучный по обстрелам. Не то чтобы сюда прилетало чаще, чем на другие окраины. Долгое время он считался более тихим местом, чем Петровка или поселок шахты Октябрьской. Просто здесь людей живет больше. И осколки чаще находят свою жертву.
На следующий день снова пришлось побывать здесь, чтобы собрать материалы для другого репортажа. И тогда местный житель Новруз Лумуев показал целую мини-выставку прилетевшей смерти. Осколки гаубичных снарядов и белый контейнер «Урагана», который разбросал мины «Лепесток» в районе детской площадки. Честно говоря, я даже не думал, что на следующий день смог бы пополнить эту коллекцию.
Субботнее утро. Собираю вещи. Пора выселяться из гостиницы и переезжать в другое место. И тут сообщение в одном из городских телеграм-каналов: снова обстрел Текстильщика, и снова – погиб человек.
Через полчаса уже был на месте. В метрах пяти от 109-го дома по той же улице Петровского – женское тело, накрытое белой простыней.
– Как же так! Почему она пошла этой дорогой? Так не должно быть! – молодая женщина рыдает на плече усатого мужчины в возрасте. Это дочь и муж погибшей. Он пытается ее хоть немного успокоить и отвести в сторону. Но безуспешно. Подъехавшие пару минут назад представители Следственного комитета начинают свою работу.
Подхожу к воронке на углу дома. Прямо в ней лежит погибшая кошка, а рядом, на бетонной плите возле посеченных осколками мусорных баков, – осколок снаряда 155-го калибра. Возле дома суета: жильцы убирают разбитое стекло. Вытаскивают осколки в ведрах, на покрывалах, пожилая женщина сметает их с пешеходной дорожки вместе с листвой импровизированным веником.
– Вы не могли бы помочь? – женщина никак не может поднять собранное в покрывало стекло.
Помогаю.
– А что муж?
– Его ранило. Кум приехал, вон его машина. Они стояли во дворе, разговаривали. Говорила ему: ну не стойте на улице, зайдите в подъезд. Так нет же. У мужа осколок из брови вытащили, у кума – из челюсти.
Кумовой машине тоже нужен хороший ремонт. Спущены шины, разбито боковое стекло.
Через разбитое окно на первом этаже видно, как мужчина в камуфляже убирает в квартире после прилета.
– Я пошел на кухню сделать чай, вдруг очень громкий взрыв, потом дым, посыпались стекла. Вышел на улицу, а там эта женщина лежит.
– Один прилет был?
– Да. Без звука, без свиста. На НАТОвский похоже, как люди о нем рассказывают.
На улице возле своей машины суетится еще один мужчина в кепке.
– Около девяти было. Я сидел в телефоне, а тут взрыв, дым, пыль. Я сразу выскочил на улицу: моя жена как раз гуляла с собакой на улице. Выбегаю, а она выходит из-за угла. Говорит, как взорвалось, все рядом попадали. Повезло ей: если бы прилетел на две минуты позже, то все…
Следователи приподнимают простыню. Погибшая лежит на животе. У нее – ранение в голову. Без шансов. В нескольких метрах ее муж кому-то звонит по телефону.
– Лена! Люба погибла…
Смотреть на все это уже не хватает сил.
А буквально в 200 метрах отсюда – оживленная дорога. И люди идут на рынок или возвращаются оттуда. Их жизнь продолжается…
По официальной информации, за период с 9 по 15 сентября в ДНР погибли 34 мирных жителя. Двоих из них я видел сам. Сколько еще погибнет, пока этих сволочей отгонят от Донбасса подальше, не знает никто.
