Мариуполь будет бояться войны всю оставшуюся жизнь. Руины домов осколками всеобщего горя впиваются в глаза. Дыры от снарядов в закопченных стенах, сложенные взрывами плиты перекрытия, скелеты крыш, осыпавшиеся в мусорные кучи кирпичи и куски бетонных блоков. Выпирающая из обрушенных углов покрученная арматура…
Убитые улицы будут приходить в кошмарах всякому, кто хоть раз их увидел. Но больше всего бросаются в глаза надписи. Одна из них до сих пор в памяти. На серой, побитой осколками стене четырехэтажного дома каллиграфическим почерком белой краской выведено «Здесь дети». Рядом – стрелка во двор и нарисованное солнышко. То ли оберег, то ли мольба не стрелять туда.
– Сейчас уже ничего, привыкли, – рассказывает мой университетский товарищ и тезка. – Мусор уже убирают и дома ремонтируют. А в апреле, когда первый раз сюда приехал, жутко было. Знакомые попросили посмотреть, осталась ли цела их квартира. Еду, смотрю... И людей почти нет, а если есть, то все какие-то пришибленные.
– А что квартира?
– Квартира? Сгорела.
Может, мне показалось, но местные с недоверием относятся к незнакомцам, тем более – журналистам. И только когда говоришь, что ты уже здесь был весной, когда еще на «Азовстали» сидели нацики, немного оттаивают. Печальная улыбка и полный тихой горечи ответ: «А мы здесь все время…» После этого сразу становится как-то неловко за свое невольное бахвальство.
– Нам повезло, что наш дом оказался непрочным. Стены из пенобетона, а его осколки насквозь пробивают. Поэтому украинских военных в нем не было. А где дома были покрепче да повыше, там они сидели, – вспоминает Серега.
Как правило, в каждом подъезде были подразделения со снайперами и гранатометчиками. Они занимали квартиры людей, а если те начинали возмущаться, могли и пристрелить. По крайней мере, нацисты вообще не церемонились с мирным населением. Да и зачем церемониться с ним? Это же не люди, а так, живой щит…
– Еще повезло, что напротив дома была автозаправка, а в ней – небольшая кафешка. Когда началось, рядом прилетел снаряд, и мы побежали туда за бургерами. И еще долго их ели. Может, и выжили благодаря этому. А вообще, нас до сих пор воротит от запаха костра. Мы же еду на нем месяца три готовили. Теперь даже шашлык пожарить не могу. Как вспомню, что опять костер придется палить…
У каждого, кто пережил этот ад, остались свои воспоминания. И нам, людям со стороны, никогда не понять всей глубины их инфернального ужаса. Остается только слушать.
Когда-то давно, в прошлой жизни, мы думали переселиться в Мариуполь. Нам с женой очень нравились тихие улицы центра левобережного Орджоникидзевского района. Старые двух- или четырехэтажные сталинки, ухоженные аллеи, зеленые дворы, магазинчики, аптеки, парикмахерские. В большом металлургическом городе это был настоящий оазис. Как-то тогда с переездом не получилось. И вот теперь ходишь по этим улицам и не хватает слов описать увиденное. Сначала спешишь снять на телефон очередные развалины с торчащими из-под гор битого кирпича кусками стен. А через полчаса уже радуешься случайно уцелевшему дому, окна которого забиты фанерой или пленкой. Значит, там живут люди. В зарослях дворов – покореженные кузова автомобилей. Редкие прохожие. И только на тротуаре греется на солнышке черная дворняга.
Чуть отходишь от дороги на обочину, и под ногами начинает похрустывать то, из чего раньше состояли стены ближайшего дома. Его угол обрушен до цоколя, прямым попаданием вырвало кусок стены. Под изуродованным окном свисает обгоревший кондиционер. Дому, что подальше, повезло больше. Там стены почти целые, разве что посеченные осколками. И даже некоторые балки крыши сохранились. Хотя нет. В дальнем углу – прямое попадание. Тоже угол снесло.
Сойти с ума от всего увиденного мешают только отдаленные звуки. Проходишь метров 200 и видишь, как несколько бригад коммунальщиков убирают мусор снаружи развалин, а еще дальше не в такт стучат молотки. Строители из Тульской области перекрывают крышу одного из более-менее уцелевших домов. Наискосок от него – еще одну. В глубине двора – еще возле одного дома рабочие затаскивают доски наверх. Нужно успеть до дождей. И ты как будто просыпаешься от страшного морока.
А на улице Пашковского – шум большой стройки. Завершается установка новой модульной котельной, которая будет отапливать близлежащие дома. На вышке рабочий крепит части металлического каркаса, а внизу его коллеги занимаются установкой автоматики. Стальные конструкции, терракотового цвета трубы, синие вентили – все это ярким жизнеутверждающим пятном ложится на серый осенний пейзаж с пострадавшими домами на заднем плане.
– Мы начали установку еще в сентябре, на днях уже планируем запустить. А полностью сдадим 20 ноября – с благоустройством территории и ограждением, – рассказывает молодой монтажник со шкиперской бородкой Павел Никирин.
Работа на стройке кипит и близится к финишу, поэтому и настроение у трудового народа хорошее. Но главное, что еще несколько сотен мариупольских семей встретят зиму в тепле. Еще одна победа жизни.
На западной окраине города контраст между недавней гибелью и сегодняшним возрождением еще более разительный. Дом на перекрестке проспекта Мира и улицы Куприна еще долго будет приходить в ночных кошмарах любому, кто видел его руины. Обычная панельная девятиэтажка с помещением под магазины на первом этаже. Четыре подъезда. Были. Осталось три. Один пролет рухнул аж до первого этажа. Да так, что падением зацепило соседние балконы. Их плиты лесенкой свисают рядом. Слева от разлома – копоть от середины дома и выше. В самом дальнем подъезде снесены последние два этажа. Внешние стены остались далеко не везде. Часто вместо них зияют огромные дыры.
Сам разлом удивляет почти геометрической ровностью. Как будто резали мясо, а не бетонные плиты. В уступах остатков кухонь видны уцелевшие газовые плиты, стиральные машинки и гарнитуры. В одном месте на стене даже уцелели тумбочки. А перед ними – пятиметровый провал. Ни описать эту картину, ни осознать эту трагедию постороннему взгляду невозможно. Говорят, что в этом доме во время боев погибло много людей. Много даже по мариупольским понятиям.
А буквально через 300 метров белеет до слепоты только что сданный в эксплуатацию новый микрорайон. Двенадцать пятиэтажек более чем на тысячу квартир. С парковками, зонами отдыха, детскими и спортивными площадками. Половина домов уже сдана в эксплуатацию, вторую половину обещают сдать к концу года.
На самом выезде из города – пыль столбом от строительной техники. Сносят дом на улице Краснофлотской, который уже не подлежит восстановлению. А перед ним, за заправкой, – котлован будущей многоэтажки. Слева уже выводят второй-третий этажи. Метров через 500 уже виднеются построенные дома.
Дисциплина на объектах – образцовая, зайти вовнутрь даже с журналистским удостоверением и аккредитацией получается не сразу. И от комментариев строители отказываются. Впрочем, лучше слов говорят асфальтовые катки, которые благоустраивают территорию. И новые двери подъездов, над которыми указатели с номерами квартир. В общем, скоро здесь тоже будут жить мариупольцы. А через дорогу ведут разметку в поле под строительство еще одного дома. Ужас развалин уже не ощущается так остро, как до этого.
Ближе к центру на улице Зелинского (не путать с Зеленским, в приличных компаниях в Донбассе эту фамилию сопровождают неприличными ругательствами) еще одна бригада строителей меняет окна в пятиэтажной хрущевке. Все до единого. Дому повезло, он находится в глубине квартала, поэтому почти не пострадал во время боев. Пожилые жительницы активно обсуждают всю эту пыльную, но приятную суету.
Людмила Мясникова – сама жительница Мариуполя. Точнее – одного из самых его пострадавших районов. И теперь, говорит, очень хочет помочь в восстановлении родного города.
– У нас здесь работают четыре бригады. В первую очередь меняем окна в тех квартирах, где есть жильцы. Потому что уже холодно и нужно быстрее это сделать. А еще мы делаем и отливы, и откосы. И подоконники. Все высокого качества. Ребята за собой даже выносят мусор, особенно в квартирах пожилых людей. Это уже наш третий объект, а будут еще дома. В городе работы очень много, – рассказывает она, улыбаясь. Приятно чувствовать свою сопричастность к такому хорошему делу.
Соседние девятиэтажки пострадали очень сильно. Хорошо, хоть плиты перекрытия не обрушились. Но как жить в выгоревших квартирах без окон? Однако на закрытой металлической двери подъезда надпись: «Живут люди». А рядом на импровизированном столе, накрытом клеенкой, стоят пустые банки, кружки, в них – чайные ложки. Значит, и правда, живут…
Во дворе – очередное кладбище уничтоженных автомобилей возле раскуроченных металлических гаражей. Таких картин в Мариуполе еще очень много. Даже через полгода после освобождения.
А буквально через 100 метров отсюда рабочие кладут новую плитку на тротуарных дорожках. Краном разгружают очередную ее партию, а дальше – противный звук резки бордюрного камня. В общем, к концу года парк 50-летия Победы будет как новенький. Только насколько уместно все это? Может, рано думать о благоустройстве, когда стоит столько разбитых домов?
– Я тоже сначала так думал, – говорит Серега. – Но потом понял: людям нужно видеть, как все меняется в лучшую сторону, что город оживает. Поэтому новые детские площадки, тротуары, скверы – это все нужно не меньше, чем дома.
А в самом центре половина местного драмтеатра рухнула от взрыва, который устроили там нацики. Здание обнесли перед реконструкцией со всех сторон баннерами. А в парке рядом работают десятки людей: завозят грунт, сеют траву, сажают деревья. Рядом молодой рабочий в сапогах-забродах чинит фонтан. И через несколько минут оттуда уже бьют водные струи. Незабываемые ощущения: хочется подойти поближе, сфотографировать это чудо, запустить руку в водную чашу. На вид работающего фонтана сходятся люди. Щелкают затворы фотокамер на телефонах, чувствуешь внезапную общую радость. Еще в одном месте жизнь победила смерть.
Напоследок навещаем мариупольский порт. Мимо нашей машины по узкой улице идет веселая стайка детворы. Домой из школы, где тем временем кипит ремонт. Мимо развалин домов. На горизонте солнце блестит в осеннем море. Эти дети остались здесь, в своем городе. А этой весной видели такой ужас, который даже представить себе трудно. Но вот сейчас идут, галдят и радуются жизни. И так хочется, чтобы теперь у них все было хорошо. Всегда…
