Ты – моих, я – твоих
Мы в станице Брюховецкой. На пороге своего частного дома, утопающего в зелени растений, стоит старичок. Старается держаться молодцом, но плохо видит и практически ничего не слышит. Приходится говорить громко.
Герой нашего рассказа – уроженец деревни Пески Брестской области Беларуси. Когда началась война, он вместе с родными ушел в партизанский отряд имени Валерия Чкалова.
Юный Митя был и разведчиком, и связным, участвовал в подрыве немецких эшелонов с техникой, собирал после боя винтовки, патроны, а затем передавал партизанам.
Дмитрий Беринчик награжден орденом Отечественной войны и медалью «За освобождение Белоруссии».
Когда началась война, Мите было всего восемь лет. Рос он в многодетной семье потомственных сапожников.
– Никто не знал, не гадал. В один миг с неба посыпались бомбы, полетели снаряды. Потом танки пошли. К зиме 41-го вся деревня опустела, – рассказывает Дмитрий Антонович.
Один из братьев Мити, Иван, устроился в лагерь смерти в Березе-Картузской сапожником. Семья не сразу узнала, что он специально был туда направлен советской разведкой для сбора данных. Сестра Уля пошла работать нянечкой в больницу, ухаживала за ранеными немцами и советскими пленными. Она тоже передавала сведения в партизанский отряд.
Ивана фашисты засекли, когда тот оставил записку в лесу, в беличьем дупле. Его решили повесить, но брату удалось бежать к партизанам. В отместку немцы решили расстрелять всю его семью. Но не все так просто. Иван вышел на старосту деревни и поставил ему ультиматум: «Убьешь моих, я – твоих».
– Трогать нас не стали, – продолжает Дмитрий Беринчик. – Муж моей сестры, Михась, был поляк, в майорском звании. У него – три сына и жена в положении. В лес уйти – семью расстреляют, к немцам – партизаны в живых не оставят. Решил пойти к немцам. Фрицы поручили ему расстрелять партизан. Что случилось, неизвестно, но вернулся из леса раненым. Сразу оказался под подозрением, когда вели с допроса, застрелили в затылок и закопали под снегом.
Иван на лыжах отправился на поиски тела, нашел по следам крови. Принесли труп в дом, жена как раз родила дочку. Выяснилось, что Михась, когда работал у немцев, передавал советским партизанам патроны, гранаты… Прятали оружие в саду, среди деревьев, окутанных соломой. Ночью забирали.
– Среди рядовых немцев было много тех, кто был против войны и ненавидел своих офицеров, – добавляет к своему рассказу фронтовик. – Мы называли их «люди с Карпатских гор». Они тоже много оружия оставляли для партизан в траншеях.
Спасай, а сам погибай
До 1943 года так и жили, но однажды в больницу, где работала сестра, попал обгоревший человек. Уля узнала, что это – советский летчик. Завтра на рассвете его расстреляют.
Ночью, в комендантский час, Митя, Уля и Иван пробрались в больницу, выкрали и спрятали, как потом узнали, капитана Бестанжиева. Он воевал до конца войны, у него двое детей, которые нашли семью Беринчика и приезжали благодарить, когда все ужасы закончились.
– Вернулся я домой, а мать уже арестована. Убивать не стали, ждали возвращения сестры, – вспоминает Дмитрий Антонович. – Уля вместе с Иваном организовали партизанскую группу, перебили охрану и забрали меня с матерью в лес. За нами шла охота, мать была ранена.
Дмитрия определили в землянку к бесстрашному подрывнику Степану Янковичу. Митя работал с ним, закладывал мины на железной дороге, мостах, проселочных дорогах.
Как-то партизаны узнали, что будет идти большая колонна фрицев и заложили мину. Но немцы почуяли неладное и в нескольких метрах от засады остановились. Взрывчатка была на вес золота, и Степан решил мину обезвредить, извлечь тол и забрать с собой. Все шло хорошо, но ползучая трава, видимо, зацепилась за ноги. Мина взорвалась в руках. Степана тяжело ранило.
На растерзание собакам
Фашисты услышали взрыв и вернулись. Но Митя с товарищами спрятался в корнях огромного поваленного дерева. Отправили на подводе Степана в лес, а сами вернулись в деревню Речицу, к сестре матери по фамилии Ковалевич. Два ее сына – Дима и Иван – показали проход через болото и места, где можно заложить мину. Взорвали, как положено.
– Мы ушли в отряд, а Иван Ковалевич вернулся домой, – говорит ветеран. – Но фрицы выследили Ивана по такой оплошности. Он вывесил на улицу сушить свою одежду. И немцы сразу догадались, что парень куда-то далеко бегал.
Забрали его в концлагерь вместе с отцом и матерью. Ивана бросили в овчарню к собакам. Отец умер сразу от разрыва сердца, а сын долго мучился. Мать, правда, отпустили.
…Вот очередное задание – взорвать мост. Много взрывчатки надо. Немцы на Беларусь бросали тяжелые бомбы, многие из которых не взрывались, застревая в болотах. Из них партизаны добывали взрывчатку. По мосту пустили лошадь со взрывчаткой, а сверху посадили чучело в виде человека. Немцы стали стрелять по повозке, и так мост был взорван.
– Фашисты выбили нас из нашего лагеря, где были и коровы, мясо которых мы отправляли на фронт, – рассказывает Дмитрий Антонович. – Ушли вглубь леса. Я был сильный малый, меня в лодку не взяли, надо было идти по берегу реки. И я попал в трясину. Кричал, конечно. Бог весть откуда прибежали ребята из леса. Из соседней деревни, наверно. Вытащили меня, и я побежал в свой отряд.
Спустя какое-то время немцы начали строить понтонную переправу вместо взорванного моста. Они захватили несколько мощных дзотов. Поступил приказ – обвязываться партизанам гранатами, заскакивать в дзот и взрывать его. Таким образом немцев перебили.
– Мне запомнился один из немцев, в их фашистской форме, – вспоминает рассказчик. – Когда прошла большая группа фрицев, он развернул свой пулемет и начал палить по своим. Три ствола угробил. Один нагревается, он из другого стреляет. Первую группу расстрелял и хотел прыгнуть к нам в траншею, но в этот момент снайпер его срезал. Хоронили его как советского человека в общей могиле.
Убейте, дома не останусь
Настал день, когда немцы бежали из Минска, Беларусь вновь стала советской. Приехал Митя домой, а там все разрушено. Есть нечего. У кого что было припрятано доставали, делились с другими, поэтому многие выжили.
– Подростком в 12 лет пошел я в первый класс, – продолжает Дмитрий Беринчик. – Прямо со школьной скамьи меня забрали в армию. Но поскольку у меня на попечении была мать, дали отсрочку. Но я сказал: «Или убейте, или я иду в армию, дома не останусь». Призван был в Краснодар (улица Мира и Коммунаров), где была воинская часть. Прошел курсы молодого бойца. Сильно обгорел на южном солнце. Я получил должность старшего оператора радиолокационной станции.
За хорошее наведение Мите дали отпуск на родину, в Беларусь.
Посредине Бронной горы и Березы-Картузской была станция Блудень. Сойти в Березе – идти 17 километров домой, а если раньше – то всего девять, но… шесть километров – лесом. Зато к утру уже дома, маму можно обнять.
Когда Митя сошел с поезда, краем глаза увидел, что дорогу перебежала какая-то огромная собака.
– Но я никогда ничего не боялся, – смеется собеседник. – Прошел километра три. Вдруг мне с большой силой ткнулось в ногу что-то мягкое. Оказалось – волк. Я начал его ласкать, трепать: «Ах ты, зараза». С волками был знаком давно, раньше встречался много раз и знал, как с ними себя вести. Начал болтать и по-русски, и по-белорусски, и даже по-немецки. Главное было не нагнуться. Иначе зверь сразу вцепится в лицо. Так я прошел лес, и волк меня не тронул. Представляете? Он ждал, скорее всего, что еще один волк придет. Тогда они бы со мной справились. А так – раз с ног не сбил первый раз, трогать не стал… До сих пор снится этот случай. Видимо, Господь уберег.
Из Краснодарского края Беринчика перебросили в воинскую часть Абхазии. Там уже служил командиром отделения. Потом его перевели в Сталинград. Демобилизовался и поехал в Донбасс шахтером.
На шахте, где потом стал работать, познакомился с девушкой Тамарой. Позднее она стала его женой. До 2001 года Беринчик жил в Ростовской области. А потом снова вернулся на Кубань, в станицу Брюховецкую. Уж больно она пришлась ему по душе.
