А если сегодня внимательно разобраться, то невольно задумаешься: ну как такое могла пропустить цензура? Видимо музыка была столь хороша, а голоса исполнителей так виртуозны, что никому дела не было до интерпретаций.
Кумир 70-х, французская шансонье Мирей Матье. Композицию Ciao Bambino, Sorry для нее написал Тото Кутуньо, который знаменитым станет позже. Пока блистает только она.
В песне Мирей иронично отшивает самовлюбленного ухажера, который косит под супермена. В тексте упоминаются такие крутые парни, как повстанец Панчо Вилья, знаменитый охотник на бизонов Буффало Билл и король вестерна Джон Уэйн.
Вряд ли кто-то и сейчас обратит внимание в песне на (извините за мой французский) «Va fumer ta marijuana». Речь, конечно, не про Мариванну из анекдота. Отшивает певичка горе-ковбоя не по-советски дерзко: «Пока, детка, сорри! Покури-ка бамбук. Где большой акведук. В машине вместе со своими дружбанами. Такими же ничтожествами, как и ты».
Эту песню группы «Иглз» включали не только на дискотеках 80-х, но и на советском ТВ, в какой-нибудь душевной передаче типа «От всей души».
Но душевная, необычайно красивая мелодия нередко бывает обманчивой. Как и в этом случае, под музыкой – тихий ужас.
Композиция повествует об усталом путнике и отеле, который невозможно покинуть после увиденной в нем картины. Вот перевод по подстрочнику: «На потолке зеркала, розовое шампанское во льду. Она сказала: «Здесь мы просто узники, по нашему собственному желанию». В комнате хозяина все собрались, чтобы пировать. Они резали нечто стальными ножами, но никак не могли убить несчастное животное».
Сюжет и содержание этой композиции продолжает оставаться тайной. Одно из объяснений – в стенах прекрасного с виду отеля «Калифорния» скрывается секретная биолаборатория. Другая версия отсылает интерпретаторов к бывшей гостинице в Сан-Франциско, которая была превращена в «Церковь сатаны».
Кто не знаком с кубанским диалектом (балачкой), для тех многие композиции Кубанского казачьего хора будут не до конца ясны.
Такова, например, песня-баллада черноморских казаков, впервые записанная фольклористами в станице Ладожской в 1901 году.
Начинается драма с того, что «провожала маты сына во солдаты», а молодую невестку прогоняет: «Ийды ты, невистка, в полэ жито жаты, тай нэ повэртайся до моею хаты».
Когда сын возвращается домой, то видит в поле одинокий тополь. Мать заставляет срубить его. Но только топор коснулся коры, дерево заговорило: «Нэ рубай, козаче, я – твоя дружина, навэрху, у листьях, спит твоя дытына». Бросил парень топор и начинает проклинать мать за то, что разлучила его со своей семьей.
Есть несколько вариантов этой песни. Один из них заканчивается примерно так: «Будешь ты, козаче, другу жинку брати, не забудь сказати, какая твоя мати».
