Обыкновенное чудо: в Первой краевой больнице спасают жизни людей с помощью трансплантации органов

Первые шаги

Трансплантация сердца, почек, печени, легких – величайшее достижение медицины, которое позволяет буквально вытащить человека с того света и вернуть к полноценной жизни.

В НИИ-ККБ № 1 имени С. Очаповского такие операции сегодня если и не обыденность, то хорошо отработанная и понятная процедура. А ведь еще 20 лет назад мало кто верил, что пересадки органов когда-нибудь начнут делать не только в Москве и Санкт-Петербурге, но и в «столице станиц» Краснодаре.

Путь у российской и кубанской трансплантологии, как и всего нового, был непростым и извилистым. И дело тут не только в мастерстве врачей. Сколько правовых норм пришлось доработать за несколько десятилетий, сколько мифов и предрассудков развеять, сколько недоверия и сомнений преодолеть.

– В медицине очень велика роль личности, которая принимает глобальные решения, – считает главврач Первой краевой больницы профессор Владимир Порханов. – Когда южноафриканский хирург Кристиан Бернард в 1967 году впервые пересадил сердце, его опыт тут же подхватили и в Советском Союзе. Но тогдашний министр здравоохранения Борис Петровский выпустил приказ о запрете проведения таких вмешательств в СССР. И это сразу отбросило наше здравоохранение на много лет назад. А Беларусь сегодня обогнала нас в трансплантологии по одной простой причине: это направление очень поддерживает президент страны Александр Лукашенко.

Владимиру Порханову в свое время тоже пришлось убеждать многих в том, что хирурги краевой больницы не просто обладают необходимыми навыками и знаниями для выполнения сложных пересадок, но и смогут соблюсти мельчайшие юридические нюансы этой процедуры.

– Первой пересадкой в стенах больницы стала родственная трансплантация почки от живого донора, мама отдала часть органа сыну. Ее выполнил Владимир Медведев, сегодня он является главным урологом и трансплантологом Кубани. Но сердце – орган, который пересаживается уже не от живого, а от трупного донора. Поэтому на конференции по этой теме мы приглашали не только ведущих московских врачей – директора центра трансплантологии Сергея Готье, директора института Склифосовского Могели Хубутия, но и представителей краевой прокуратуры, краевого суда. Подробно рассказывали о том, что такое смерть мозга, после которой возможно изъятие донорских органов, как она диагностируется. Убедили. Нам сказали: «Да, мы верим вам! Начинайте работать!» – вспоминает Владимир Порханов.

От всего сердца

Главный кардиохирург Южного федерального округа и Краснодарского края профессор Кирилл Барбухатти хорошо помнит самую первую пересадку сердца, которую он сделал 15 лет назад.

Глубокой ночью зазвонил телефон: есть донор, утром операция. Из 20 кандидатов на пересадку выбрали самого «тяжелого», который уже не мог спать лежа и задыхался, даже когда пытался пройти несколько метров.

– Сама операция прошла отлично! Поверьте, технически пересадить сердце сложно, но аутотрансплантации, которые мы делали в этих стенах, гораздо сложнее – когда собственное сердце пациента изымают, а затем снова возвращают в организм, – рассказал профессор Кирилл Барбухатти.

С самой первой операции краснодарские хирурги стали использовать передовую технологию, по которой в те годы мало кто работал: это так называемая бикавальная технология имплантации донорского сердца. Она сложнее в исполнении, но гораздо эффективнее для пациента. Сейчас именно по ней работает весь цивилизованный мир.

По мнению медиков, в тот мартовский день 15 лет назад случилось настоящее чудо. Пациент с минимальными шансами на выживание не просто быстро пришел в сознание и стал самостоятельно дышать. Жив он и сейчас. Регулярно приезжает на осмотры и ведет активный образ жизни. За 15 лет было выполнено 234 трансплантации сердца.

20 лет не предел

Главный кардиолог Кубани, заместитель главврача больницы профессор Елена Космачева уверена: как бы ни шагала вперед кардиология, все равно всегда будут пациенты, для которых пересадка сердца – единственный шанс выжить:

– Да, появляются все новые и новые препараты, которые выводят лечение сердечной недостаточности на новый уровень. Да, существуют инструментальные методы помощи – это установка кардиовертера-дефибриллятора и кардиостимулятора, которые контролируют ритм. Все это делают врачи нашей больницы. Но в листе ожидания на пересадку сердца у нас всегда стоит 20–25 человек – тех, с которыми все методы испробованы и трансплантация остается единственным вариантом помощи.

По словам Елены Космачевой, за прошедшие 15 лет многое изменилось: например, сейчас значительно расширились критерии, по которым отбирают пациентов на трансплантацию. Если раньше это были преимущественно молодые люди до 40–50 лет, то сегодня сердца пересаживают и в 60, и в 65. Более возрастными стали и доноры – также до 60 лет.

Многие заболевания реципиентов перестали быть преградой для трансплантации. Научились врачи справляться и с проблемами после пересадок – например, у пациентов с пересаженным сердцем часто поражаются коронарные сосуды, поэтому им делают стентирование артерий. И, несмотря на неизбежные неудачи и потери – без этого, к сожалению, пока не бывает медицины, выживаемость после трансплантации в Краснодарском крае остается на уровне ведущих мировых медицинских центров.

– И срок жизни пациентов, перенесших пересадку сердца, с каждым годом увеличивается – сейчас для многих и 20 лет жизни с новым сердцем не предел, – рассказала Елена Космачева.

Ошибки исключены

Руководитель созданного на базе больницы краевого центра органного донорства Ирина Пашкова делится статистикой: за 16 лет в стенах клиники было пересажено 1039 органов, при этом реципиентов было 1032.

– Это значит, что наши хирурги делали и очень сложные операции, во время которых пересаживали сразу два органа: поджелудочная железа плюс почка, почка плюс печень, – рассказала Ирина Пашкова.

В Первую краевую обычно привозят самых сложных пациентов с очень серьезными травмами – тех, которых просто не могут спасти в районных больницах. И в большом количестве случаев благодаря мастерству хирургов и современным техническим возможностям клиники они не просто выживают – выздоравливают и уходят из больницы на своих ногах. Но если все же травмы несовместимы с жизнью – например, мозг сильно поврежден или лечение не дало результатов и фиксируется смерть мозга, то такие пациенты становятся потенциальными донорами.

– Хочу особенно подчеркнуть: к нам никогда и никого не доставляют сразу в качестве донора для трансплантации, за каждого борются до последнего, – объяснила Ирина Пашкова. – И даже после фиксации смерти мозга, которую должна подтвердить целая бригада разных специалистов, проходит не менее шести часов наблюдения. Только после этого начинается забор органов. Поэтому ошибки исключены. Именно их боятся люди, когда речь заходит об органном донорстве.

Чтобы выяснить, кому именно подойдут органы потенциального донора, проводят целый ряд тестов. И это не только совместимость по росту, весу, возрасту. Это совместимость на клеточном уровне, при которой впоследствии не случится отторжения тканей.

– Все реципиенты, которые у нас стоят в листе ожидания, уже обследованы и оттипированы, и за шесть часов мы должны оттипировать донора. Конечно же, совместимость выявляется далеко не в каждом случае. Но если пара найдена, то кандидат на пересадку должен очень быстро приехать в клинику. Все пациенты предупреждены об этом и готовы в любое время дня и ночи выехать в Краснодар. По закону на пересадку органов в стенах нашей больницы могут претендовать только жители Краснодарского края, – рассказала Ирина Пашкова.

Подарить часть себя

Арсен Попов – один из ведущих трансплантологов Кубани, заведующий отделением 1 хирургии Первой краевой больницы. Именно он несколько лет назад начинал делать первые пересадки печени в нашем регионе. До этого много ездил, смотрел, учился у коллег. Сегодня за его плечами уже сотни таких операций. Он уверен: если соблюдать технологии пересадки, которые давно разработаны и применяются во всем мире, то вероятность приживаемости органа практически стопроцентная.

– Многое зависит даже не от врачей, а от самого пациента: если он после пересадки будет нормально относиться к здоровью, следовать всем рекомендациям, то проживет еще и 25, и 30 лет. У нас минимальное количество послеоперационных осложнений. А печень – это такой орган, который при правильном отношении изнашивается очень медленно. Кстати, единственные клетки в организме, которые не стареют, – это клетки печени, – рассказал Арсен Попов.

За эти годы в НИИ-ККБ № 1 выполнили 224 трансплантации печени. Но очередь на ее пересадку довольно большая, и смертность в ней тоже большая, признался Арсен Попов. Ждать пациентам приходится по году и более. Хотя здесь, в отличие от сердца, альтернатива долгому ожиданию трупного донора есть: возможно сделать родственную пересадку. Здоровая печень вполне переносит операцию по изъятию половины органа.

Арсен Попов сделал десятки родственных трансплантаций в Узбекистане – там законодательство страны не допускает пересадки от посмертных доноров, только от родственников. Но у нас люди, к сожалению, не часто готовы пойти на это ради своих родных. Хотя риски при этом минимальны.

Восстановительный послеоперационный период и у донора, и у реципиента занимает около 10 дней. После этого последует небольшой период реабилитации – как и после любого вмешательства в организм человека. А затем у обоих начинается обычная полноценная жизнь.

И если реципиенту придется принимать специальные препараты, которые не позволят иммунитету отторгнуть чужеродный орган (ими государство обеспечивает бесплатно), то донору даже диету соблюдать не нужно. Спорт, работа, путешествия – никаких особых ограничений нет.

Богу душу – тело людям

Трансплантологи всего мира признаются: главная проблема трансплантологии – не отсутствие квалификации и необходимых навыков у врачей, а отсутствие доноров. И причин этому несколько. Главный уролог и трансплантолог Краснодарского края, заместитель главного врача по урологии профессор Владимир Медведев объясняет: прежде всего мы научились очень хорошо лечить.

– Стала лучше работать программа «Дорожная карта». По краю открыто множество сосудистых центров, которые своевременно оказывают первую помощь. Количество выживших после инсультов, инфарктов миокарда увеличилось. Хотя есть и негативный момент – большое количество потенциальных доноров инфицированы гепатитами, ВИЧ-инфекцией, и взять у них орган мы, к сожалению, не можем.

Население Краснодарского края увеличивается, к нам из других регионов переезжают сотни тысяч людей. Но это в большинстве своем пожилые и не совсем здоровые люди, которые могут пополнить очередь на пересадку органов, но донорами быть уже не смогут никогда, – считает Владимир Медведев.

Ну а с родственной пересадкой почек, которой вот уже 16 лет занимается Владимир Медведев, ситуация такая же, как и с пересадкой печени: люди крайне редко готовы жертвовать чем-то для своих родных.

– Когда пациент с тяжелым поражением почек попадает к нам в больницу, все родственники в начале говорят: «Только возьмите его, мы готовы сделать для него все, что угодно!» Но проходит неделя, и о своих благих намерениях забывают. В большой семье порой не находится ни одного человека, который готов отдать часть своего органа для спасения близкого, – рассказывает Владимир Медведев.

Мешает развитию трансплантологии и множество предрассудков в умах людей. По закону, посмертное донорство возможно всегда, если нет прижизненного отказа от него. Но свое решительное «нет» порой говорят родственники после смерти человека. Главврач Первой краевой больницы Владимир Порханов уверен: это в корне неверная позиция.

– Один донор может спасти до шести человек – отдать свои почки, печень, сердце, легкие, поджелудочную железу. Есть известный постулат: «Отдал Богу душу – отдай тело людям». Даже после смерти послужить людям – это ли не великая цель, к которой все мы должны стремиться?

Елена Кириченко