Акцию «Сердце солдатской матери» мы продолжаем рассказом о замечательной женщине, нашей землячке Эмме Авакимян. Родилась она в Краснодаре и разделила с любимым городом его судьбу – годы войны и оккупации, возрождения и расцвета.
Недавно Эмма Оганесовна отметила 90-летний юбилей. В беседе с корреспондентами «КН» она призналась: «Могу забыть, что было на днях, но давние события помню четко – будто все было вчера». И бегут перед глазами пожилой женщины, как кадры киноленты, окопы, перерезавшие улицы зеленого южного города, раненые бойцы, опирающиеся на ее худенькое плечо, и ушедшие из жизни, но не забытые родные лица.
Руки неспешно перебирают документы и фотографии, разложенные на столе. Из бумажных и картонных пазлов складываются год за годом, вырисовывается судьба. Вот удостоверения «Ветеран труда», «Отличник физической культуры и спорта», а вот книжечка, куда вписаны все спортивные достижения. А это пожелтевшие треугольники фронтовых писем. Руки пожилой женщины гладят эти ветхие листочки и начинают предательски дрожать…
Когда началась война, Эмме Авакимян было всего 11 с половиной. Но девчонке из простой семьи краснодарского рабочего, как и сотням других сверстников, пришлось вмиг повзрослеть. В сторону отодвинулись игра в классики, скакалки и девичьи забавы. Один за другим ушли на фронт отец, трое дядьев и брат Альберт. Она осталась за старшую, помогала матери, на руках которой были младшие брат и сестренка.
Помнит, как пришла работница домоуправления с разнарядкой на рытье окопов. А кому было идти – в городе остались инвалиды, женщины да подростки. Вместе со взрослыми отправилась и Эмма.
– Рыть окопы – работа не из легких даже для выносливых мужчин, что уж говорить про женщин и детей. Но то ли время, то ли люди тогда были другими... Даже мысли не было отказаться или увильнуть от работы. Для кого-то патриотизм – пустой звук, а для нас это было естественным, как сама жизнь, – говорит собеседница.
Собирались около сада, который находился неподалеку. Какой-то паренек учил, как и в каком направлении надо копать. Окопы были глубокие – в рост. Так родной город – тихий и зеленый – начал покрываться шрамами войны. А потом были 186 дней оккупации.
Утром 9 августа 1942 года из дома в дом, от соседа к соседу побежала пугающая весть: «Немцы в городе». Говорили тихо, будто боясь поверить в случившееся.
В квартиру на улице Кирова, где жила семья нашей героини, немцы вломились без церемоний и потребовали освободить большую комнату. «Матка, вэк, вэк…» – прикрикивали солдаты, сгоняя мать и троих детей в дальнюю маленькую комнатушку. В просторной и светлой гостиной поселился фельдфебель.
– Важный такой, холеный. Помню, привычка у него была – в одной руке держит кожаные перчатки, а по другой небрежно так постукивает… Нас не замечал. Мы для него были пустым местом. Может, и хорошо, что не замечал, целы остались, – рассказывает Эмма Авакимян.
Первый раз со страшной реальностью она столкнулась, когда мама послала ее с каким-то делом к тете. Не дойдя полквартала до улицы Красной, девочка заметила на ветвях старых деревьев странные неподвижные фигуры. Присмотрелась – это были повешенные. Развернулась, рванула бегом и не останавливалась до самого дома.
– Весь город потом был увешан трупами. Немцы любили вешать – на деревьях, на заборах, везде можно было встретить. Потом уже привыкли, если к этому вообще можно привыкнуть. Но тот ужас не забуду никогда.
Гестаповцы охотились за подпольщиками и партизанами, за коммунистами и комсомольцами и их семьями. Но первыми жертвами оккупантов стали краснодарские евреи.
Эмма Авакимян вспоминает, что в их многоквартирном доме жила еврейская семья Загускиных. Дружили, делили с соседями радости и печали. Как-то давно, еще до войны, во двор забрела сербиянка, взялась погадать женщинам. «А ты умрешь вместе с мужем в один день и час», – вдруг обернулась она к Варваре Загускиной. Та только посмеялась. Тогда никто не мог и подумать о надвигающейся беде.
– В первые дни оккупации в дверь Загускиных постучали немцы и подчеркнуто вежливо предложили пройти с ними. У ворот ждала машина. Мы таких еще не видели – большая, расписанная по бортам. Только потом мы узнали, что это душегубка. Но соседка сразу все поняла. Она посмотрела на мою мамочку и сказала: «А помнишь сербиянку?!» Больше мы их не видели, – пожилая женщина на минуту умолкает, вспоминая былое.
Крытые автофургоны, душегубки, как называли их в народе, стали все чаще появляться на краснодарских улицах. Фашисты устраивали облавы, в машины смерти попадали совершенно случайные люди, оказавшиеся не в то время или не в том месте. Горожане лишний раз старались даже не выходить из дома.
Но надо было как-то выживать, добывать еду. Люди подряжались разгружать баржи с фруктами, которые причаливали к пристани на Кубано-Набережной. Бегала на разгрузку и Эмма. За отработанный день давали сумку яблок.
Однажды девчонку на пути домой остановили немцы. Один из них выхватил яблоки и дал ей увесистого пинка. Больше Эмма на пристань не ходила.
Фашисты, казалось, свыклись с ролью хозяев в городе. Но после Нового года потянулись слухи – недолго им осталось хозяйничать, скоро наступление наших. Обнадеживающие вести приносили люди, связанные с подпольем и партизанами. Приходили они все чаще, и надежда крепла с каждым днем. Люди жили этой верой и дождались.
Эмма Авакимян вспоминает, что бежали немцы в спешке. После фельдфебеля жили в их доме трое солдат. Спозаранку раздался громкий стук в ставни. Те засуетились, схватили, что было под рукой, и удрали без оглядки.
Освободили кубанскую столицу ранним утром 12 февраля 1943 года. Город ликовал!
– Все высыпали на улицы. Обнимались, неважно – знакомый, незнакомый. Освободителей встречали криками «Ура!», благодарили со слезами на глазах. Казалось, даже дышать стало легче!
Разрушенный город возвращался к жизни. Заработали школы и библиотеки, ожили улицы. Но война не отпускала. В госпиталь на углу Кирова и Мира каждый день поступали тяжелораненые, некоторые из них совсем молоденькие. «Совсем как мой братик», – думала Эмма.
В госпиталь она вместе с подругами бегала каждый день. Выводили раненых на улицу. Скамеек не было, составляли башенкой кирпичи, на них и усаживали больных – погреться на солнышке. Кормили их с ложечки, меняли повязки. Умений особых не было, но чутье и доброе сердце подсказывали рукам, что и как делать. Домой приходила только переночевать. Все казалось, что, помогая солдатикам здесь, она поможет брату на фронте.
Алик погиб, не дожив несколько дней до Победы. Уже потом, после войны, в Краснодар приехали боевые друзья брата и рассказали его историю. Парень попал в госпиталь с тяжелой контузией, а его часть должна была уходить дальше. Несмотря на ранение, он не захотел расставаться с товарищами и упросил, чтобы его взяли с собой. Те правдами и неправдами уговорили врачей отпустить друга. Часть направили в Кенигсберг. В ожесточенном бою за город-бастион, неприступностью которого гордились фашисты, полегло немало наших бойцов, среди них и парень из далекого южного города. Не вернулся с фронта и отец. Такой была цена Победы для семьи Эммы Авакимян. Такой она была для многих советских семей.
Город вместе со страной вставал из разрухи и отряхивал с себя военное прошлое. Эмма Авакимян вспоминает, что, несмотря на трудные времена, для детей тогда делали очень много:
– Пробегаю мимо Дворца пионеров на Красноармейской – из одного окна звуки баяна раздаются, из другого – гитары, в третьем поют… Все были при деле, чем-то заняты. Спортивные секции – выбирай любую. И все бесплатно.
Сама она увлеклась спортивной гимнастикой. Да так, что посвятила ей жизнь. Поступила в пединститут на отделение физического воспитания и спорта – учеба, тренировки, сборы, соревнования. Четырежды ездила на первенство страны в составе сборной края. Даже с мужем Эмму связала гимнастика.
– Ухажеров много было. Но такого гимнаста, как он, – нет. Мастер спорта, в сборную страны входил. Как устоять? – вспоминает она.
А окончательно сдалась комсомолка, спортсменка, красавица, когда Вартан привез из Сухуми многочисленную родню – знакомить с избранницей. Не разворачивать же их назад.
После учебы Эмма Авакимян устроилась на работу в одну из краснодарских школ. Ученики, несмотря на небольшой рост и хрупкость молоденькой учительницы, слушали и уважали ее. Вот только отчество – Оганесовна – не все выговаривали. Сказала директору, тот посмеялся и пропел: «По-армянски Оганес, а по-русски Ваня…» Так и стала она для учеников Эммой Ивановной.
Затем была работа в спортшколе, потом в политехническом институте. КубГТУ на долгие годы стал вторым домом для преподавателя спортивной гимнастики Эммы Авакимян. Успевала спортсменов-рекордсменов растить, да еще и двоих детей воспитывать.
Дочь Ирина и сын Альберт, которого назвали в честь дяди-героя, росли самостоятельными и такими же непоседами, как мама. Как усидеть дома, когда вокруг столько интересного!
– Я была увлеченным человеком – работа, общественная нагрузка, дома редко засиживалась. Но мамой была строгой и любящей, – и тут впервые за время беседы на глаза собеседницы набежала слеза.
Сынок Альберт, умница, красавец и спортсмен, умер от онкологии. С таким горем не может смириться ни одна мать.
В декабре прошлого года для Эммы Оганесовны отыграли юбилей. Шутка ли – 90 лет!
Круглую дату она отметила в родном Кубанском государственном технологическом университете, которому посвятила более 40 лет. Кубков, медалей, дипломов, почетных грамот и благодарностей за успехи в спорте, педагогической, общественной деятельности за это время не счесть.
– Знаете, какой мне праздник устроили! Ректор поздравлял, бывшие коллеги и друзья. По стенам развесили мои фотографии, награды. Сама удивилась, что у меня их столько! – улыбается недавняя юбилярша.
Благодарность и почет Эмма Авакимян заслужила по праву – немало энергии и тепла отдала людям. Она и по сей день живет в уверенности, что человеку по жизни положено быть умным, добрым и порядочным. Ум – это от Бога, а добрым и порядочным он должен сделать себя сам. Иначе зачем эта жизнь?
